Подул ветер, донося стрекот пулеметов, редкие, приглушенные расстоянием хлопки полковушек, совсем низко с осиным звоном проплыла «рама» и скрылась за лесом: там, наверное, и была линия фронта.
Гулко застучало сердце: неужто выбрались… Антон вынул из-за пазухи «вальтер» и, машинально обтерев, сунул за пояс.
— Вот по этому оврагу и пойдете, — сказал дядя Шура; — мне дальше хода нет. А уж там сориентируетесь, как посветлеет. — И точно в ответ на его слова из-за рыжих холмов розово брызнуло солнце. — Ну вот, я свое дело сделал.
Он выжидающе поглядел сразу на обоих и ни на кого в отдельности. Вдруг, как бы осекшись, шагнул назад.
— Ни с места! Руки вверх! — Обернувшись, увидели пожилого усатого ефрейтора с автоматом. Он стоял спиной к солнцу, квадратная его фигура четко рисовалась на слепящем фоне. — Отделение, слушать мою команду! — гаркнул он в кусты. — Взять на прицел. Ждать приказа… Вы кто такие?
— Окруженцы, — сказал Антон дрогнувшим голосом. — Авиация.
— Божись… — выдохнул ефрейтор, чуть опустив ствол и вглядываясь в непривычную для него одежду — комбинезоны, шлемы.
Борис коротко обронил:
— Мы безбожники. А кто ты?
— Мамочка родная, — шевельнул усами ефрейтор и пошел к ним, раскинув руки. — Свои? Мы тоже оттудочки… Ефрейтор Донченко. Неделю пробираемся, ах ты господи, зараз легче, зараз нашего полку прибыло. — Он спохватился и, зажав автомат локтем, коротко свистнул в два пальца, в кустах что-то шурухнуло и затихло. Ефрейтор Донченко обеспокоенно оглянулся, сказал: «Я щас» — и побежал назад.
— Ну вот, — торопливо повторил дядя Шура, переминаясь, — теперь у вас сила. Я пойду, за вами бумажка. — Он сунулся в боковой карман, доставая блокнот с воткнутой ручкой. — Вдвоем подпишитесь…
— Вот тебе расписка, гад!
Антон не успел сообразить, лишь увидел в руке Бориса выхваченный у него из-за пояса пистолет, инстинктивно ударил под локоть. Выстрел прозвучал почти одновременно.
Все дальнейшее замелькало как в туманных кинокадрах: тощий солдат с винтовкой у кустов рядом с ефрейтором; видимо, что-то смекнув, солдат кинулся, приволакивая ногу, вслед за шатко исчезавшим в подлеске Евдокимычем…
Борис, мучнисто-бледный, с дрожащей челюстью, подхватил упавший пистолет, и Антону показалось, что он вот-вот выстрелит в него…
— Сволочь! — выдавил через зубы Антон, молча, с вывертом отнял пистолет и пошел, побежал к опушке, скрывшей солдата и Евдокимыча, каждую минуту с замирающим сердцем ожидая винтовочного треска.
