Джоанна с некоторой неохотой поворачивала на Литимер-Роуд. Ей очень не хотелось встречаться сейчас с тетей и дядей. Тетя Эмма единственная сестра ее матери, и неудивительно, если она проявит мало сочувствия к словам Джоанны о смертельной болезни отца. Тетка определенно во всем продолжит линию своей сестры, и ее будет нелегко убедить, что Джоанна не может не принимать во внимание рассказанное Димитри Кастро.
И, разумеется, ей еще предстоит встреча с Джимми. Он ясно дал понять свое отношение к происходящему, и его резко неприязненное чувство к другому мужчине было инстинктивной попыткой показать собственные права на Джоанну. Ситуация складывалась очень непростая, но у Джоанны исчезло чувство обездоленности, которое раньше ее так угнетало. Возможно, непростительной ее виной было размышлять о рассказанном ей Димитри Кастро в день, когда все мысли и воспоминания должны быть посвящены памяти ее матери. Но несмотря на все, что произошло когда-то, Мэтью Николас оставался ее отцом, и новость о том, что он умирает, сильно расстроила ее. Джоанна, разумеется, совсем не помнила его, а то немногое, что рассказывала о нем мать, было не лестным. Однако Джоанна обязана признать, что он все равно ее отец и, раз так, является самым близким человеком на свете.
Она дошла до двадцать седьмого дома и толкнула калитку. В передней гостиной горел свет, сумеречный день требовал искусственного освещения. Сквозь задернутые тюлевые занавески она могла разглядеть тетку с мужем, кузена Алана у телевизора и Джимми, стоявшего у окна и восторженно замахавшего, едва он ее заметил.
Едва Джоанна ступила в прихожую маленького домика, он вышел к ней навстречу, помог снять пальто и сказал:
— Ты пропадала целую вечность! Надо было позволить мне встретить тебя и довезти до дома.
Джоанна сумела слабо улыбнуться, машинально поправила прическу.
— Мистер Кастро предлагал довезти меня, — тихо сказала она, — но я предпочла добраться на автобусе. Мне надо было подумать.
— Подумать? О чем? — сразу нахмурился Джимми.
Джоанна вздохнула.
— О многих вещах. — Она направилась к двери, не обращая внимания на его попытку остановить ее. — Чай есть? Очень хочу чаю.
Шурша платьем, из гостиной вышла тетя Эмма.
— Наконец-то, Джоанна! — воскликнула она. — Надо сказать, давно пора. Чем ты занималась? Уже почти шесть часов!
— Чай есть? — спросила племянница, не отвечая на вопрос тетки.
— Разумеется. Хотя лучше приготовить новый, этот заварен давным-давно. Мы все перекусили бутербродами. Я решила не ждать тебя. Миссис Твейнс ушла, ей надо накормить мужа.
