которой так часто рассказывал отец, и потому она решила остаться здесь с детьми.
Они жили в хижине торфяника у подножия насыпной дамбы. Какая-то железно — дорожно-строительная компания пыталась проложить здесь рельсы, но строительство в конце концов заглохло, как и все, что тут делалось и затевалось, — его засосало болото. Чтобы прокормить себя и детей, мать занялась шитьем. В ловкости и умении ей, конечно, трудно было сравниться с мужем, однако она много раз (багровея от злости) слышала, как он нахваливает клиентам свой товар, и теперь с успехом подражала ему — да еще с каким успехом! Язык у нее был подвешен куда лучше.
— Эти теплые нарукавники навсегда избавят вас от ревматизма и подагры! — храбро заявляла она. — А это белье — о-ля-ля! Оно не только греет почки, мсье, оно возвращает силу молодости. Но только, чур, никому не рассказывать об этом!..
Летом небо становилось в мелкую крапинку: мириады комаров наполняли все вокруг жужжанием и облепляли все живое и неживое: людей, собак, дома. Кац, направляясь по деревянным мосткам к очередному клиенту, уподоблялась шагающей, злобно жужжащей туче насекомых, а черный гудящий ком, катившийся за ней следом, мог быть ее младшим сыном или увязавшейся за ней собакой — трудно было разобрать. Одна казнь египетская сменяла другую: летом комары, осенью туман; а болото, эта зловонная, тухлая жижа, из которой то и дело слышались отчаянные крики о помощи, далекие или близкие! То какой-нибудь путник сбивался с пути, то местный житель блуждал, как тень, в этом белом, зачумленном мраке. И никому и в голову не приходило поспешить им на помощь: это было не только опасно, но и бессмысленно — здесь невозможно было отличить человека от призрака.
Крики становились все тише и тише; наконец они обрывались, и вновь воцарялась тишина. Ни щебета птиц, ни кваканья лягушек — ничего. Только туман. Без конца и без края — как Россия, сказал однажды отец. И вот Линтская равнина тоже стала бескрайней, как Россия. Туман рассеялся, горы подступили ближе, но равнина казалась такой же необъятной, как та далекая страна, которую Зендер Кац покинул много лет назад.
Йозеф Кац, старший сын Зендера, стоял на дамбе, держа на руках младшего брата, остальные братья и сестры сгрудились вокруг него и молча, без всякой надежды смотрели, как взрослые тыкали шестами в болото вдоль деревянных мостков. Время от времени они вытаскивали что-то из воды, но все, не исключая и самих каценят, знали, что поиски напрасны. Они никогда не найдут мать.
