вновь прилила к лицу, к нему вернулись силы, и Генри, осторожно оставив сестру
на полу, взял свой факел, который он бросил за ненадобностью, и стал помогать
Доминику, долбя стену металлическим концом ручки.
С каждым ударом надежда крепла в них, и сильнее становились их удары, хотя
дышать они уже почти не могли, да и силы быстро кончались. Но вскоре им
удалось продолбить приличную дыру, и их взору открылось новое препятствие.
Это была дверь, та самая парадная дверь, которую они искали. И теперь им стало
ясно, отчего с внешней стороны она была видна, а с внутренней нет. Теперь же их
слуху доносились звуки дождя, хлеставшего землю, и ветра, завывающего в
щелях. Однако также они услышали отдаленные голоса людей, которые изредка
что-то выкрикивали и охали.
Доминик, увидев золоченую ручку, тут же стал судорожно за нее дергать, но она
не поддавалась. Вернее сказать, это были две небольшие двери, плотно
закрывающиеся к центру. Тогда он немного отошел и ударил по тому месту, где
они сходятся, кувалдой. Они немного отстранились, во всяком случае, и Доминик, и Генри заметили, что между ними на мгновение образовалась светлая щель.
Доминик ударил еще раз, и щель немного увеличилась, при этом до них донеслось
дуновение свежего воздуха, а оханья людей усилились и стали чаще. Тогда Генри
вставил острый конец факела между дверьми и надавил в сторону, после чего его
спутник снова нанес сильный удар, отчего двери немного покосились. Затем он
собрал в себе последние силы и стал наносить редкие, но мощные удары. И
вскоре между дверьми образовалась достаточная щель для того, чтобы в нее мог
протиснуться один человек.
Тогда Генри бросил факел и направился к сестре; Доминик помог ему дотащить ее
до выхода. Затем Генри пролез в щель и оказался на свободе, на долгожданной
свободе, о которой совсем недавно уже и не мечтал, думая, что уже никогда не
увидит свет. Выходя, он заметил, что на улице было темно, около замка, вернее
на почтительном расстоянии от него, толпился народ. Кто-то прятался от дождя
под зонтом, кто-то под какой-нибудь тканью, которая уже давно вымокла, кто-то
под чем-то еще. Все они, охая и причитая, с ужасом смотрели на пожар, кое-кто
даже крестился. Где-то среди толпы стоял священник, который, также смотря на
пожарище, молился и крестился. Но, заметив, что некто стал выламывать двери
замка, люди испугались еще больше, ибо думали, что духи пытаются выбраться
наружу, ибо не могут более гореть в пламене Ада, однако, никто не расходился.
