Пауза.
– Ну! – требовательно сказал «плешивый».
– Ты не «нукай»! – с непонятным Дружинину ожесточением сказал Шаповал.
И его собеседник тоже, наверное, опешил, потому что опять возникла пауза.
– А почему вы говорите мне «ты»? – поинтересовался наконец «плешивый».
– Потому что тебе, штатская крыса, ничего этого не понять.
– Дмитрий Григорьевич, достаточно! – произнес другой мужской голос, помоложе.
– Что там с ним? – Это опять «плешивый».
– Давление поползло.
Было слышно, как судорожно задышал Шаповал.
– «Штатскую крысу» я вам прощаю, – миролюбиво сказал «плешивый». – Но все-таки – почему вы под пулю бросились?
– Потому что друг он мне! – крикнул озлобленно Шаповал. – Дороже брата! Мы с ним всегда вместе башку под пули подставляем, и если с ним хоть что-то случится…
– Достаточно! – с беспокойством произнес «моложавый». – Хватит на сегодня, Дмитрий Григорьевич. Иначе у нас будут проблемы.
– Оля! Теразон внутривенно, два кубика! – распорядился «плешивый».
В его голосе прорезались раздражение и недовольство. Дружинин из своего укрытия видел, как один из посетителей палаты отошел от постели раненого и стал вымерять шагами расстояние от стены до стены. Наверное, это и был «плешивый» – Дмитрий Григорьевич. Старший здесь, как понял Дружинин. А Олины ножки приблизились, сейчас она делала укол. Колготки у нее были с мелким рисунком – что-то вроде крохотных звездочек. Если бы здесь не было так много людей, Дружинин непременно протянул бы руку и погладил эту ножку. Были бы визг и большая суматоха. Бедолага Шаповал от неожиданности, наверное, упал бы с кровати.
– Как он там? – осведомился из дальнего угла Дмитрий Григорьевич.
– Мерцание нормальное, давление стабилизировалось.
– Что ж он слабый такой? – сказал с досадой Дмитрий Григорьевич.
Ему никто не ответил, а он, наверное, ожидал ответа, потому что сказал после паузы резко и недовольно:
– Ну!
– Я думаю, у него нервная система износилась. Психоэмоциональная устойчивость никудышная…
– Толку не будет, ты думаешь?
– Он ни на что не годен уже, Дмитрий Григорьевич.
Их бесцеремонность потрясла Дружинина. Они обсуждали состояние Шаповала так, будто его самого здесь и не было. Дружинин готов был встать и сказать этим людям все, что он о них думает, но его останавливала необъяснимая бессловесность Шаповала. Если бы тот хотя бы слово произнес… Но он молчал. И несколько растерявшийся Дружинин ничего не решился предпринять.
Он был так озадачен этим странным разговором, что слишком поздно обнаружил исчезновение Оли. Только что стояла у кровати – и вот ее уже там нет. Дружинин обеспокоенно повел взглядом в одну сторону, в другую и вдруг обнаружил Олины ножки – совсем рядом. В опасной близости. Если она останется здесь, то может запросто его увидеть. Он поднял глаза, скользнув по Олиным ножкам, выше по кровати – и встретился взглядом с Олей. Это была та самая девушка, с которой Дружинин проник в бокс. Она стояла и во все глаза смотрела на Дружинина. Похоже, даже растерялась немного.
