Другой по важности темой, мало затронутой прежними публикациями, является ошибочное учение митр. Антония о первородном грехе.
Цель символических сочинений “под каким бы названием они ни были известны – символов, вероопределений, вероизложений и пр., состоит в том, чтобы дать понять вероучение известной Церкви… в том самом виде, в каком оно действительно исповедуется обществом или лицом, от имени которого представляется. Определенность, самая изысканная точность, точность простирающаяся нередко до щепетильности, до расстановки слов и знаков препинания, является необходимой принадлежностью произведений задавшихся подобной целью: при малейшей погрешности против точности она будет не достигнута” [II].
Удовлетворяет ли этим требованиям вновь составленный Катехизис митр. Антония? По нашему мнению, решительно нет.
Он не только не отличается точностью, но в некоторых вопросах даже отступает от догматического учения Православной Церкви.
Это мы прежде всего и главным образом утверждаем относительно догматического учения его об Искуплении, к рассмотрению которого и перейдём.
Отвергая общепринятое церковное учение о спасении рода человеческого искупительной Голгофской жертвой, митр. Антоний создаёт свою собственную теорию о спасении рода человеческого сострадательной любовью Христа Спасителя через посредство единого естества человеческого. В кратких чертах учение это сводится к следующим положениям.
“Перестрадав в Своей любящей душе наше несовершенство, нашу порочную волю, [во время Гефсиманских страданий] Господь, – говорит митр. Антоний, – влил в нашу природу источник новых живительных сил, – всем, кто того пожелает и пожелал, начиная с благоразумного разбойника” [III]. Но “по какому закону бытия происходит это общение Искупителя с искупляемыми, да и наблюдаемое нами влияние сострадающей воли одного человека на другого?
“Есть ли это только сознательное подчинение воли любимого воле любящего, или здесь происходит нечто более глубокое, объективное, в самой природе душ наших? Конечно, последнее, – ответим мы…
“В переходе сострадающей, исполненной любви, энергии Искупителя в духовную природу верующего и призывающего Его помощь человека обнаруживается чисто объективный закон нашей духовной природы, открытый в наших догматах, но не замеченный в нашей догматической науке” [IV]. Чтобы точнее выразить этот закон, необходимо выяснить, что разумеется под “естеством”, когда говорится, что Сын Божий воспринял наше естество
