— Согласен, — сказал я. — Выбираю ируты без доспехов и защиты. Бой насмерть.
Аристократ побледнел, видимо, он ожидал чего-то иного, может быть, боя до первой крови и лишения оружия, а тут реальная смерть над головой нависла. Однако отступать он не стал, а согласно кивнул головой:
— Отлично! Я убью вас, сударь.
— Поглядим.
Сказав это, я посмотрел на своих товарищей. Альера и Эхарт тоже не зевали, и получили вызовы на дуэль от молодых шевалье (благородных людей без титула), которые все оказались с материка Анвер из владений великого герцога Ратины. И только один из них остался в стороне, и занял позицию свидетеля.
Все было решено, и уже через пятнадцать минут, в сопровождении патруля городской стражи и нескольких десятков зевак, двигаясь прямо по проспекту Славы, мы прибыли на ристалище у храма Бойры. Здесь нас встретили дежурные судьи, которых выделяли на весь день в места для проведения боев, две жрицы, пожилой офицер городского гарнизона в чине лейтенанта, и чиновник Секретариата Верховного Имперского Совета.
По очереди, парами, мы подходили к трибуне, на которой расположились судьи, и представлялись. Нас обследовала одна из жриц, пожилая тетка с простодушным лицом, которая поводила руками вдоль наших тел в поисках запрещенных в честном бою артефактов и амулетов, и председатель судейской коллегии, чиновник Секретариата, поинтересовался, не хотим ли мы примириться, и разрешить наши разногласия мирным путем. Мы, конечно же, не хотели, и первой на ристалище вышла пара граф Ройхо — шевалье Буржик.
Мой противник и я оставили свои кошельки и мелкие вещицы товарищам, и выдвинулись на покрытую утрамбованным серым речным песочком в смеси с мелкой галькой просторную площадку. Отдали один другому салют, клинок резко вверх и вниз. Застыли. Ждем команды. И как только слегка подвыпивший капитан гарнизона отдал ее, мы начали действовать.
Противник бросается на меня, и я делаю шаг навстречу. Расстояние сокращается, и сталь наших ирутов столкнулась. От клинков посыпались искорки, произошел размен ударами и, не желая затягивать поединок, я перешел в наступление. Диагональный удар. Противник его отводит, надо сказать, вполне неплохо, и после этого сам хочет контратаковать. Его замах практически безупречен. Но я прыгаю вперед, и слева направо, делая длинный выпад, острием клинка вспарываю горло шевалье Буржика.
На секунду он застывает на месте, его рот раскрыт и ловит воздух, а из горла с посвистом выливается кровь. Прямой удар с ноги в грудь противника и, не успев испачкать меня кровью, второй сын барона валится на спину. Победа! Но большого удовлетворения от нее нет, и она воспринимается как рабочий момент. Противник заведомо был слабее меня, и я знал, что так или иначе, но загоняю его и прикончу, показательно, быстро и без затей. Есть мнение вышестоящих командиров создать Черной Свите репутацию жестких бойцов и, на мой взгляд, это правильное мнение.
