После купания они тем же путем поднялись к маяку.
Во дворе у солнечной стены маяка стоял радист. Алексей Викентьевич Брюшков любил одеваться по моде. Сегодня он надел узкие чесучовые брюки, пеструю ковбойку, рыжие туфли. Его гладко зачесанные светлые волосы блестели, и весь он благоухал какими-то резкими духами. Радист церемонно поклонился и сказал, разводя руками:
— Погода, как в Рио-де-Жанейро.
— Ух, и водичка сегодня! — ответил Троня. — Здравствуйте!
Степан Харитонович поздоровался, потянул носом, поморщился и сказал с притворной суровостью:
— Ну и запашишко! Поберег бы ты, Алеха, свои духи до свадьбы.
— Останется. У меня их три флакона.
— Весь остров отравил. Что за состав такой?
— «Азорские острова». Вся Европа по ним с ума сходит, — радист подмигнул Троне. — Я знаю, почему твоему деду не нравятся мои духи. Боится, что отобью его даму. Женюсь и уеду на Азорские острова. — И он засмеялся.
Троня спросил:
— Что это за дама у дедушки?
— Новая знакомая — дочь морского царя.
Степан Харитонович погрозил радисту пальцем, а внуку сказал:
— Мелет наш стиляга. Не слушай его, иди лучше завтрак готовь. Рыба вычищена... Смотри опять не пересоли.
...Завтракали за круглым столом у стены маяка. В большой чугунной сковороде Троня принес жареную камбалу своего улова, залитую яйцами глупышей, большой медный чайник, начищенный до блеска, масло и каравай ржаного хлеба.
Пока ели рыбу, за столом стояла полная тишина: Степан Харитонович не терпел разговоров во время еды. Он только позволил себе заметить, взяв третий кусок рыбы:
— Как будто и не стоящая рыба, а поди ж ты!
Троня залился румянцем от этой редкой похвалы.
— Да. Ты, братец, делаешь успехи! — начал было радист, но тут же поперхнулся под строгим взглядом Степана Харитоновича и умолк.
Троня в эти вынужденные минуты молчания ел кусок за куском и рассеянно по привычке следил за всем, что делается вокруг. Вот чайки погнались за поморником: разбойник, видно, хотел утащить у них птенца. С маячного дворика, как с балкона, открывался вид на океан. С высоты вода казалась бархатно-синей, без единой морщинки. От рыбачьей пристани, сдав ночной улов, уходили в море кавасаки. За горизонтом дымил корабль.
«Что у них за секреты?» — думал мальчик, следя за выражением лица радиста; тот все время подмаргивал дедушке и кивал на «коврижку».
За чаем, когда дедушка закурил трубку и глаза его под густыми бровями остановились на чем-то далеком в океане, Троня спросил его:
