Все умолкли, ожидая, что скажет «чемпион».
У Пети словно гора спала с плеч. Он совсем было забыл о болезни, а сейчас вдруг почувствовал, как что-то кольнуло в бок. Петя болезненно поморщился и закивал головой.
— Вот видите, а вы... — послышался опять спасительный голос.
— Да-да! Как поправлюсь, начнем, — неопределенно пробормотал Петя и пошел по аллее.
Пионеры почтительно расступились.
Петя долго петлял по большому парку, тщетно стараясь найти выход из трудного положения. И, наконец, решил: «Все, что мне осталось, — это убежать домой. Деньги у меня на автобус есть. Оставлю записку и уеду».
С такими невеселыми думами Петя проходил мимо веранды, заставленной столами с газетами и журналами. Пете не хотелось читать, но из-под навеса веяло холодком, и он зашел отдохнуть. В читальне не было ни одного пионера. В этот час весь лагерь находился на пляже или в лесу.
Петя взял со стола журнал с яркой обложкой. На обложке был изображен пловец в вихре из пены и брызг.
«Словно все сговорились!» — подумал Петя, нехотя перелистывая страницы. В середине журнала снова глядел со страницы знакомый пловец. Только он теперь сидел на стуле и улыбался, а над ним большими буквами было написано: «На водной дорожке». Петя жадно впился взглядом в ровные строчки статьи. Только чем дальше читал Петя, тем мрачней сдвигались его брови: веселый пловец рассказывал не о том, как он поплыл впервые, а как стал чемпионом. Петя не успел дочитать статью. Из-за перил веранды показалась голова Кешки-дельфина. Еще миг — и Кешка перескочил через перила и очутился возле Пети.
Кешка заложил руки за спину и, глядя меж колонн веранды, тихо произнес:
— Я там кружок организовал, чтобы повышать технику. Пловцы три раза собирались, а ты не приходишь. Группу малышей для тебя выделил, а ты от них прячешься! — и вдруг крикнул: — Знаешь, как твое поведение называется?
Петя вскочил:
— А как называется, когда людей подводят? Какой я чемпион! Я сам думал научиться плавать. А теперь хоть беги из лагеря! — Петя сморщился, стараясь сдержать слезы, и тоже стал смотреть в ту же сторону, что и Кешка.
Там виднелся кусочек моря и белый парус яхты.
— Шторм в двенадцать баллов! — после долгого молчания произнес Кешка и снова умолк, смущенно разглядывая свои поцарапанные ноги с прилипшими к ним водорослями. Наконец Кешка поднял голову и улыбнулся: — И как это я тебя с настоящим Макаровым перепутал? Но ничего. Будешь ходить со мной в Бакланью бухту.
