«И это тоже коррупция, — подумал Владимир. — А ведь я с этим сталкиваюсь не впервые!» Почти любое дело о коррупции обычно сопровождается шумным давлением через СМИ на общественное мнение, попытками обвинить сотрудников правоохранительных органов в создании «заказных» уголовных дел. Уж не раз бывало, когда какой-нибудь средней руки чиновник, обвиненный в хищении денежных средств, весь период следствия, публично выступая на телевидении или в печати, «изобличает» следователей и работников прокуратуры. И даже будучи уже осужденным, продолжает, прибегая к откровенной клевете в прессе, спасать свою репутацию.
— А не могли его убить из-за последней «джинсы», про Скрипова и Иволчева? — предположил Воронцов.
— Ну, это вряд ли, — отмахнулся Краев. — Он же никого ни в чем не обвинил. Разве что нас… Ха-ха-ха!..
Так, может, в этом все и дело? Публично обвинен в коррупции и убийстве вице-мэра полковник полиции Александр Иволчев. Станет кто-то за него мстить? Теоретически — возможно, а практически… Практически связи между этими событиями вообще-то нет.
— А в бумагах что? — с надеждой спросил он. — Записи, телефонные разговоры?
— Да ничего у него нет. Так, заметки какие-то журналистские. А звонки проверяем. Пока без толку.
— Слушай, Краев, — неожиданно осенило Воронцова, — не в службу, а в дружбу, дай мне ключи от касимовсой квартиры…
— Хм…
— Если что найду, поделюсь сразу.
— Ну не знаю… — вяло сопротивлялся муровец.
— За час обернусь, обещаю, — продолжал жать Владимир. — Сегодня ж выходной, никто все равно не узнает.
— А, ладно! Забирай. Но только на час.
* * *
Воронцов вышел из машины, оглядел дом. Не хоромы царские, но и не убогая хижина, как раз для «белых воротничков». Он вошел в подъезд, воспользовавшись полученным ключом.
Пожилой консьерж не оторвал взгляда от газеты до тех пор, пока Владимир не остановился напротив ресепшна.
— Послушайте, — быстро заговорил он, — вы работали, когда Касимов вернулся?
Старик неодобрительно посмотрел на Воронцова поверх очков: «что этот парень себе позволяет?» — было написано на его морщинистом строгом лице.
— Покойный Петр Андреевич, — заметил въедливый старикашка, придирчиво изучая Воронцова, — был мужчиной в высшей степени приличным. Очень воспитанный, всегда здоровался…
— Да-да, — отмахнулся Владимир. — Его убили…
— Про то мне ничего не ведомо, — перебил консьерж и снова уткнулся в газету, проворчав: — На это полиция есть, пусть она и разбирается.
— Ответьте хотя бы, вы дежурили в ту ночь или нет?
