— Дело, кажется, не в этом, — смутилась Анна Даниловна.
— А в чем?
— Понимаете, в институте со мной произошла одна история… У меня вообще отличная память, поэтому я на лекциях внимательно слушала и не писала, а материал учила по учебникам. И вот однажды я пришла на экзамен, рассказала все… А преподаватель придрался к какой-то мелочи и поставил мне «неуд». Я была в шоке… Я раз десять ходила сдавать ему экзамен, чуть из института не вылетела. И вдруг он мне заявляет, что поставит тройку, если я покажу ему свои конспекты.
— Он что, дурак?
— Скорее, самодур. Но искать правду было бесполезно. И пришлось мне переписывать несколько тетрадей конспектов. И тогда он поставил мне «отлично» и сказал: «Надеюсь, впредь вы научитесь уважать преподавателя».
— То есть он воспринял то, что вы не записывали его лекции, как личное оскорбление?
— Да. И с тех пор я стараюсь проявлять уважение к рассказчику, тщательно записывая его слова, хотя, на самом деле, мне это абсолютно не нужно.
— Вот так и возникают ненужные программы генетической памяти, — улыбнулся Александр.
— Да, интересно. Никогда бы об этом не вспомнила, если бы вас не стало это раздражать. Кстати, а почему? Что такого раздражающего в моем конспектировании?
Александр задумался:
— Не знаю. Не могу вспомнить ничего, что могло бы создать это… э-э-э… раздражение.
— Да, вы правы, — засмеялась Анна Даниловна. — Это «э-э-э» необходимо будет заменить какой-то научной терминологией. В диссертации не напишешь просто «раздражение». Но, прошу вас, продолжайте.
— А вы продолжайте записывать.
— Зачем?
— Может, я тоже что-нибудь вспомню. Оксана сумела погрузиться в ситуацию с бабушкиной кошкой, только благодаря этому «раздражению». Иначе не получается. Вот вы, например, вспомнили давнюю историю только тогда, когда начали прилагать усилие, чтобы не писать. Если вы начнете писать, то я, возможно, снова уловлю этот раздражающий сигнал.
— Интересно, — усмехнулась Анна Даниловна и взяла ручку. — Давайте попробуем!
Александр несколько секунд смотрел на Анну Даниловну.
— Знаете, чего вам не хватает?
— Чего?
— Белого халата и настольной лампы.
— Извините, халат не захватила с собой, — интонация Анны Даниловны странным образом изменилась, стала какой-то насмешливой.
— И еще, — продолжил Александр задумчиво, — надо, чтобы лампа била светом мне в глаза.
— Это уже похоже на допрос в НКВД.
— Нет, это больница… но допрос… допрос в больнице… Бред какой-то!
Анна Даниловна отложила ручку и другим уже более мягким тоном спросила:
