* Эта история рассказана в книге «Цветок папоротника».
Александр со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Значит, она никого не убивала. Все остальное не имело значения.
— Александр! — прервала его эйфорию Анна Даниловна. — Вы что-нибудь понимаете?
— Пока нет, — очнулся Александр, — но давайте попробуем разобраться. Куда она могла уехать?
— Понятия не имею! Честно говоря, я надеялась найти ее здесь. Вряд ли кому-то пришло бы в голову искать ее в такой глуши.
— Да нет. Здесь есть телевизоры и множество сознательных дачников, готовых прийти на помощь нашей милиции. Особенно за вознаграждение.
— Тогда у меня больше нет вариантов. А у вас?
— На чем она уехала? Вряд ли на поезде или самолете. Там надо предъявить паспорт.
— Из гаража пропал ее белый «мерседес», наверняка на нем.
Они несколько минут помолчали. Потом Анна Даниловна сказала:
— Теперь ваша очередь, Александр. Рассказывайте, чем вы ее лечили?
— Я? — Александр усмехнулся. — Я ее не лечил. Просто заставил купаться в росе и в холодной речке. Я знаю один прием, которому меня обучил в детстве дед. С помощью него мне удалось снять приступ и заставить ее дышать, а все остальное она сделала сама. Она изобрела интересный способ изменения памяти, возможно, именно в нем причина чудесного исцеления.
— Вот, вот, вот! Именно это мне и интересно! — оживилась Анна Даниловна. — С этого места подробнее, пожалуйста! — Она вскочила, пересела за стол и достала тетрадку и ручку.
Александр со всеми подробностями, какие смог вспомнить, начал пересказывать историю с крысой*.
Анна Даниловна внимательно слушала, кивала головой и записывала его слова.
Вдруг Александр замолчал. Анна Даниловна оторвала взгляд от конспекта и в недоумении посмотрела на него.
— А дальше? Я слушаю вас.
— Вы не слушаете, вы пишете, — слегка раздраженно сказал Александр.
— Ну, да… и что?
— А не могли бы вы не писать?
— Почему?
— Не знаю! Меня это раздражает… почему-то.
— Хорошо, — и Анна Даниловна отодвинула тетрадь в сторону. — Продолжайте.
Александр начал рассказывать дальше, но заметил, что Анна Даниловна начала нервно теребить скатерть, чтобы как-то занять руки, которые постоянно тянулись к ручке и тетради.
— А почему вы не можете не писать? — спросил он.
Анна Даниловна пожала плечами.
— Вы правы, не могу. Привычка. Кажется, что если не запишу хоть единое слово, то…
— Что? Сразу же все забудете? — улыбнулся Александр. — Так не переживайте, я еще раз расскажу.
