Алексей молча кивнул и тихо произнес:
— Так ведь в налоговой суммы оборота зафиксированы в отчетах.
— А что, сумма была больше квартального оборота?
— Примерно два наших годовых, — сознался Алексей.
— Сколько?! Е-мое!!! — Оксана в ужасе вскочила. — Ну, тогда пожар бесполезен. Сушите сухари. Думаю, что много вам не дадут, а если повезет, отделаетесь условным.
— Но мне позвонили еще подельщики этого типа… — Алексей давился словами. — Сказали, что надо…
— Что надо?
— Надо деньги полученные отработать.
— А разве вы их еще не отработали?
— Они сказали, что мы должны прикинуться, что ничего не знаем про эти накладные, что первый раз их видим. Сказали, что Соньке нужно все отрицать, а графолога они купят.
— То есть, — Оксана не верила своим ушам, — тебе велели подставить меня? Значит, получается, что это я украла у государства кучу денег? Значит, это мне светит «в особо крупных размерах», да еще с конфискацией? Леш, неужели ты это сделаешь?
— Я все… возьму… на себя…
Алексей закрыл лицо руками, и плечи его задрожали. Оксана отвернулась к окну, чтобы не видеть этого. Она понимала, что перед Алексеем сейчас стоит выбор: или она, или Соня.
— Леш, надо сказать правду, какой бы она ни была.
— Нельзя. Они угрожают…
— Леш, «они» под следствием, «их» посадят!
— Это не они под следствием, а тот тип. А он такой же лох, как и я… а они… ты хоть знаешь, кто эти «они»? Там такие деньги отмывались… Им не нужны виновники, им нужны козлы отпущения! Понимаешь?
— Хватит реветь! Что ты, как первоклашка? — Оксану начала бить нервная дрожь. — Сколько хоть получил-то? Каков нынче курс серебряника?
Алексей замер, услышав эти слова, потом резко встал и выбежал из квартиры.
— Все хорошо, прекрасная маркиза, — задумчиво сказала Оксана, глядя ему в след, — все хорошо, все хорошо…
Несколько минут после ухода Алексея Оксана сидела в состоянии полного безмолвия разума, если не сказать «отупения». Потом постепенно начали возвращаться эмоции. Сначала появились досада и боль от разочарования в людях, которым она доверяла. Потом, как снежный ком, начали наворачиваться обида, злость, страх, бессилие, непонимание, одиночество, снова страх, Страх, СТРАХ… зашкалило. В глазах потемнело, показалось, что стены в комнате сдвинулись и сейчас раздавят ее. Стало трудно дышать.
«Что делать?! — закричала она внутрь себя, туда, откуда иногда приходили мудрые советы. — Что делать? — стонала она, даже не надеясь, что кто-то может подсказать что-нибудь умное. — Что делать? — задавала она чисто риторический вопрос, даже не пытаясь слушать ответ. — Что делать?»
