А.К.: Естественно. Евгения Семеновна из троцкистского кружка, а старший Аксенов — из простых крестьян, сделавший крупную партийную карьеру, — как может быть не разное?
Е.П.: Так вот, продолжая твою мысль, я хочу сказать, что к тому времени, когда Евгения Семеновна стала писательницей, она оказалась выше своей троцкистской сущности.
А.К.: Да, да, да…
Е.П.: А Павел Васильевич, несмотря на то что сидел страшнее и больше, чем она, писателем не был, отчего и остался…
А.К.:…остался, условно говоря, партработником.
Е.П.: Мне Вася рассказывал, что, когда они встретились перед ее смертью и у каждого давным-давно была своя семья, Павел Васильевич от растерянности не нашел ничего лучшего, чем спросить: «Женя, а ты партийный билет обменяла?» Та аж ахнула. «Я, — говорит, — Паша, тут помираю, а ты у меня такую чушь спрашиваешь». Лев Копелев писал в своих воспоминаниях, что в партии она сначала не хотела восстанавливаться, но ей объяснили, что в этом случае она до конца дней своих будет носить клеймо троцкистки. Ее муж Антон Вальтер это восстановление, кстати, не приветствовал. Прикрепилась, как пенсионерка, к партгруппе при ЖЭКе, два раза в год выпускала стенгазету, тайно дописывала «Крутой маршрут», напечатала первую часть его на Западе… Павел Васильевич тоже мемуары сочинил, но его вызвали в казанскую гэбуху и попросили как коммуниста отдать их им на сохранение, чтобы ими не воспользовались враги. Ты ведь знаешь эту историю?
А.К.: Как не знать? Вот и получается, что «детей Арбата» советская власть ненавидела больше, чем «детей Шарикова». Потому что «дети Арбата» говорили: «Чего? На Запад мемуары попадут? Повредят делу партии? Да плевать мне на ваше дело партии! Ваше дело партии — это вот мое дело: десять лет без права переписки». А на инструкторов райкомов из раскулаченных этот аргумент действовал. Ведь им-то партия хоть чтото, но дала, а у детей репрессированных коммунистов только отняла. Швондеры расстреляли царя, а шариковы в свою очередь уничтожили швондеров.
Е.П.: Так ты куда Павла Васильевича, участника Гражданской войны, относишь, к швондерам или шариковым?
А.К.: Сам соображай!
Е.П.: Почему ты с таким хитрым видом это мне советуешь?
А.К.: Да потому что я, по совести сказать, сам не знаю, как классифицировать старшего Аксенова. Я полагаю лишь, что были люди, которые партии все простили, — это были простые люди, их партия подняла. А были люди, которые партии ничего не простили, потому что партия у них все отняла с самого начала! У супругов Аксеновых эта партия отняла большую часть жизни… Но дала в свое время власть…
