! Светка (естественно, моя жена, сообщаю это не тебе, а грядущему читателю), когда он как-то у нас был, угощала его вкусным рыбным пирогом, и он вдруг стал подробно ее расспрашивать, как такой пирог печь. Светка думала, что это он из вежливости интересуется. А потом выяснилось, что он и на самом деле — взял да испек себе такой пирог.
А.К.: Такие мелочи очень важны. Понимаешь, вот смотри: дети лагерной элиты, в дальнейшем — «прорабы перестройки». Это все одни и те же люди.
Е.П.: «Дети Арбата», что ли?
А.К.: Ну да. Почти все они были из советской аристократии. Ставить им это в вину или в заслугу очень глупо, но констатировать этот факт необходимо. Пора признать, что в большинстве своем они были детьми не просто «Ивана Денисовича», а той части коммунистической партноменклатуры, которая потерпела поражение во внутрипартийной, внутрисоветской борьбе, была социально уничтожена или уничтожена физически…
Е.П.: Совершенно верно, я об этом тоже думал.
А.К.: И вот маленький Вася оказывается в нищете, в бараке казанском, который мы с тобой видели. Нищая семья! Ботинок нет, жрать нечего, родители в лагере, далеко. А может, их и вообще уже нет.
Е.П.: Ну, все-таки это не совсем барак. Скорей, жуткая коммуналка. И все-таки он в семье живет, а не в детском доме.
А.К.: Это да.
Е.П.: И ему не сменили имя, фамилию, как это тоже весьма часто бывало тогда в подобных случаях.
А.К.: И это, кстати, его отличает от многих других. То есть я вот к чему веду: он не типичный, не очень типичный.
Е.П.: И когда говорят, что он — знамя шестидесятничества, то, может быть, оно и так, но только на первый взгляд.
А.К.: Судьба человеческая (это я все тащу в свою сторону) может и вовсе не определять писательскую судьбу. Возьмем для примера Юрия Валентиновича Трифонова, бесконечно любимого и почитаемого мною писателя. Вот у него папа начальник действительно был большой, уж побольше Павла Васильевича Аксенова. Председатель Военной коллегии Верховного суда, если не ошибаюсь. Один из создателей советской судебной системы, которая основывалась не на следовании закону, а на «революционном правосознании»…
Е.П.: Ни фига себе!
А.К.: В 1938-м Валентин Андреевич Трифонов расстрелян. Мать Юрия Валентиновича — в АЛЖИРе, Акмолинском лагере жен изменников Родине. А сам будущий писатель Трифонов, не сообщив о своем происхождении, после войны поступает в Литинститут. В институте начинается дикий скандал, когда выясняется, что он сын «врага народа».
