Аббат уставился на холодную золу камина, словно читал по ней прошлое.
— В последний раз Таинство подверглось опасности во время Первой мировой войны, — сказал он. — Юноша выпрыгнул из окна в ров с водой и сбежал. Вот почему нам пришлось осушить ров. К счастью, беглец был всего лишь послушником и его не посвящали в тайну ордена. За ним гнались и настигли на территории оккупированной Франции. Бог помог нам, и, когда наши братья нашли его тело на поле боя, отступник был уже мертв.
Аббат взглянул на Афанасиуса.
— Но то были другие времена. Тогда Церковь не испытывала недостатка в союзниках, а тайны строго оберегались. Сейчас любой человек через Интернет может за секунду разослать информацию, доступную миллиардам. Мы не можем позволить себе подобной ошибки.
Аббат перевел взгляд на залитое солнечным светом окно. Павлиний хвост из голубых и зеленых стекол переливался на солнце. Древний символ Христа и бессмертия.
— Брат Сэмюель знает наш секрет и не должен спуститься с горы живым.
11
Лив нажала на кнопку звонка и стала ждать.
Дом был новым и находился в идеальном состоянии. До Бейкер-парка было рукой подать. Рядом располагался университет, где работал техником-лаборантом хозяин дома по имени Майрон. Невысокий заборчик разграничивал земельные участки и бежал по обеим сторонам от выложенной плитами дорожки, ведущей к входной двери. От тротуара дом отделяли несколько футов зеленого газона. Американская мечта в миниатюре. Если бы Лив дали задание написать душещипательную, сентиментальную статью, этот образ пришелся бы как раз кстати. К сожалению, она будет писать о другом.
За дверью послышался звук приближающихся шагов. Человек ступал тяжело, вразвалочку. Журналистка попыталась стереть со своего лица выражение горького одиночества, которое она испытывала после поездки в Центральный парк. Дверь открылась. На пороге стояла симпатичная молодая женщина на последнем месяце беременности. Ее фигура практически заполняла собой весь дверной проем.
— Вы, должно быть, Бонни, — сказала Лив жизнерадостным, как будто не своим голосом. — Я Лив Адамсен из «Инкваер».
Лицо Бонни прояснилось.
— Вы пишете о детях!
Молодая женщина настежь распахнула дверь и жестом пригласила журналистку войти в сверкающую чистотой прихожую цвета беж.
Прежде Лив никогда не писала о детях, но решила не возражать. Она лишь ослепительно улыбалась, следуя за беременной женщиной в идеально обставленную кухню. Там свежевыбритый мужчина заваривал кофе.
