Не хотят ли меня откормить, а потом — заколоть и съесть? Но добрые улыбающиеся лица туземцев заставили ее устыдиться своих подозрений.
И она ела, ела, ела… Их окружали мужчины и женщины с шоколадным цветом кожи, курчавыми волосами, устрашающими татуировками и открытыми, бесконечно милыми лицами. Они пели протяжные, многоголосые песни. И что-то все время пили из больших глиняных кувшинов.
— Что это? — спросила Лилит у Хейкуа.
— Это кава. Вино. Вкусное. И будешь веселой! — Она наполнила напитком чашу, сделанную из большой раковины, и протянула ее Лилит: — Пей!
Глоток, другой — как тепло и уютно… Когда раковина опустела, Хейкуа налила ей еще. И еще… и еще… Лилит была наверху блаженства. Она раскачивалась вместе с туземцами и подпевала им. Но постепенно глаза ее стал заволакивать туман. Она прислонилась к стоявшему посреди хижины столбу из красного дерева. И сон унес ее на своих крыльях.
Лилит вздрогнула и проснулась. Сердце ее бешено колотилось. Опять ее мучили ночные кошмары. Будто лежит она в своем номере лондонского отеля, а кругом — пламя. Ярче и ярче. Подбирается к кровати. Ближе… ближе…
В ужасе Лилит открыла глаза. Минута… другая… Взгляд по Сторонам… И облегченный вздох: слава Богу, это лишь сон! Но все же, где она? Где?
События как из тумана возникали в ее памяти. Голова нестерпимо болела. Рот переполняла горечь. А. этот одурманивающий запах еды. От него невозможно отделаться!
Лилит привстала. О Боже! Прямо над ее головой деревянный крест. А под крестом она, совершенно голая, — одежда аккуратно сложена в ногах.
— Иа ора на, — послышался голос Хейкуа. — Ты проснулась?
Молодая туземка сидела посреди хижины на коротком коврике перед низким деревянным столиком. В руках у нее была… Библия!
— Тебя спящую, — сказала она, отрываясь от Священного Писания, — перенесли в другой дом. В нем долго жил миссионер Иисус Джон. Он утонул вон в той лагуне.
Хейкуа кивнула в сторону видневшегося через откинутый полог хижины океана, хитро подмигнула и, наклонившись к Лилит, доверительно прошептала:
— Чужестранцам мы говорим, что съели его.
— Зачем?
— Чтоб отпугнуть от нашего острова других миссионеров.
— Что, Иисус был плохим человеком?
— Да вовсе нет! Он научил меня вашему языку. Научил даже немного читать и писать. Он был очень добрый. Я любила его.
— Любила? В каком смысле?
— В том, что проводила с ним каждую ночь. И он тоже любил меня. Читал мне Библию. Особенно часто — вот это место.
Хейкуа подсела к Лилит и, открыв книгу на заложенной пальмовым листом странице, нараспев прочла.
