Влад не был причастен к катастрофе, но, стоя в почетном карауле, у ряда из четырех гробов, проклинал себя за данное согласие двигаться вверх по службе.
«Ну, чего же тебе не хватало, Берестов? Зачем ты ушел от них? Сдалась тебе эта чертова карьера! Летал бы и летал с ними… — убивался он, прощаясь с ребятами, — простите меня мужики! Это я виноват в случившемся…»
Экипаж погиб в пятницу, и в гарнизоне объявили трехдневный траур. Похороны состоялись в понедельник. Но и в ближайшие недели никто из эскадрильи, трагически потерявшей четверых товарищей, в клубе — на вечерах отдыха не появлялся. Близкие друзья скорбели по ушедшим в течение месяца. Таковыми оставались давние мужские традиции большого гарнизона.
В одно из последних воскресений неофициального траура капитан Берестов заступил в наряд начальником патруля и по долгу службы, обязан был несколько раз наведаться в дом офицеров. Веселье в военном городке, как правило, обходилось без эксцессов, но он, все же, памятуя о нескольких неординарных случаях, оставлял на улице двух матросов и нехотя заходил внутрь огромного клубного зала…
Далеко Владислав забираться не решался — затопчут. Да и темно синий морской китель, со стоячим воротником и красной повязкой на рукаве, смотрелся нелепо среди разряженной и пестрой толпы. Войдя в очередной раз в полутемное и душное помещение, он остановился недалеко от дверей и посматривал поверх голов беснующихся в быстром танце людей. Вскоре аллегро затихло, и капитан, все ещё ощущая звон в ушах, повернулся в сторону выхода.
«Лучше уж торчать на свежем воздухе, — подумал он, — да и потише будет на улице…»
— Влад! — вдруг окликнул кто-то и схватил его за широкий, черный ремень.
Перед ним возникла радостная физиономия однокашника Лешки, летавшего в полку ракетоносцев.
— Привет дорогой, — пропел он, протягивая широкую — как лопата, ладонь, — тут вопрос назревает…
— Пьянка, небось, опять? — с тоскливой безысходностью пожал приятелю руку Берестов.
— Как в воду смотришь! Семь лет выпуска — забыл что ли?
«Действительно из башки вылетело! — подумал начальник патруля, — надо же, как быстро летит время…»
— Не возражаешь, если у тебя соберемся? — на всякий случай поинтересовался командир ракетовоза, зная, что место встречи все равно неизменно.
— К тридцати годам ты становишься деликатным, Леха. Что с тобой?
— Пообщаешься одиннадцать лет с таким чертовым интеллигентом как ты…
— Ну, тогда у тебя имеется отличная возможность научится ещё и вежливости…
