«Мать твою! Что за дела!?» — пронеслось в голове пилота.
Он быстро проверил рычаги раздельного управления двигателями. Те, как и положено стояли на нужных защелках. Керосина оставалось ещё на полтора часа полета. Топливные насосы работали исправно…
— Внимание, экипаж! — обратился он к товарищам, ещё не ведавшим о назревавшей аварийной ситуации. — У нас проблемы с двигателями. Штурман, курс в сторону ближайшей суши.
— Вправо пятнадцать, командир… Отлично, этим курс идем прямо на мыс, — доложил секунд через десять из передней, застекленной кабины капитан и, прислушавшись к затихающему вою турбин, проворчал: — но, если движки встанут окончательно — глупо думать о береге — не дотянем…
Теряя мощность и планируя, серебристый разведчик пробивал слой за слоем облачность. Скоро в кабине воцарилась непривычная, зловещая тишина. Лихорадочно работая, экипаж пытался запустить отказавшие двигатели. Секунды уходили и, вместе с ними, таяла спасительная высота.
— Штурман! Уточни радисту наше место, — распорядился по переговорному устройству командир, — радист, передай на аэродром об отказе и координаты.
«Они весь полет работали нормально… — взгляд опять скользил по приборам, — неполадки с топливной системой?.. Вода в керосине и забились льдом фильтры тонкой очистки?.. Впрочем, некогда теперь разбираться!»
Выключив лишние потребители тока и ещё чуть отдав штурвал от себя, молодой майор повторил попытку запуска. Более отвесным пикированием, он надеялся посильнее раскрутить турбины воздушных компрессоров, которые, в свою очередь, вращали генераторы…
Но бортового напряжения вновь не хватило. Сначала левый генератор издал жалобный, протяжный стон, стараясь разогнать вал турбины и умолк через двадцать секунд напрасной затеи. Затем правый, в отчаянном бессилии, повторил безуспешную попытку. До поверхности океана оставалось восемьсот метров…
Через пару минут самолет выскочил из последнего, совсем тонкого и почти прозрачного слоя облаков. Перед взором двух пилотов и штурмана раскинулось бескрайнее, холодное море. Более семи лет Берестов бороздил просторы над Тихим океаном, но никогда ещё таившаяся в нем опасность не казалась летчику столь очевидной и близкой. Ни разу ещё грозная стихия не посягала на жизнь Владислава и его экипажа…
«До береговой черты больше ста километров, — прикидывал командир, посматривая на стрелки высотомера и указателя скорости, — мы же протянем от силы ещё десять-пятнадцать…»
