- Ну, нате теперь, играйте,- сказала Нюра, дала им несколько чурочек, насыпала на столе горсть гороха, груду сосновых шишек, что всегда хранились у тети Дуни для самовара.
- Дай им. Чижик, еще вон ложки; они ими звенеть будут. А мы пока с тобой печку растопим и щи им поставим. Ты, Манька, чисти картошку.
Манька хотела было снова поканючить, но потом раздумала, взяла из ведра большую картошину и стала ее чистить так ловко, что тонкая, длинная кожура свивалась спиралью и пружинила, раскачиваясь в воздухе.
Малыши слезли с лавки, окружили Маньку кольцом, с восхищением глядя на вьющуюся шкурку. А та все вилась и вилась из-под ножа непрерывной ленточкой, а Манька гордо блестела глазами и уже напевала песенку:
Как у нашего двора
Растянулась кожура.
Погоди немножко,
Будешь есть картошку...
С этого момента Манька стала безраздельной владычицей малышей.
Кто-то застучал в окно. Таня выглянула. Под окном стоял Петя.
- Сашка велел узнать - может, что нужно: дров или воды; так я сейчас сделаю.
- Принеси, Петя, дров посуше, да поколи помельче, а то у меня печь не разжигается,- сказала Нюра.
Работа закипела по-настоящему.
"Бух! бух! бух!" - бухал топор на дворе. Петька колол щепу; Нюра чистила морковку; Таня резала капусту; Манька занимала ребят.
Скоро загудела печь, и в избе стало уютно.
Ребята играли шишками, стреляли друг в друга горохом. Толстый мальчонка прыгал на одном месте и кричал: "Пиф-паф! пиф-паф!" Белобрысая девчонка завернула полено в тряпочку и баюкала.
Всё было в порядке; только Таня находила, что а избе слишком шумно.
Петя уже давно убежал обратно на картофельное поле.
Таня разжигала самовар, а Нюра перетирала тарелки, когда мальчишка, изображавший пулемет, отчаянно завизжал. Он стоял посреди избы, выпучив голубые глаза, и крупные слезы катились по его щекам.
- Что такое? Что случилось? - бросились к нему девочки.- Что ты кричишь?
Но он только бессмысленно топал ногами и кричал: "Там, там, там!"
Малыши смотрели на него с изумлением, но круглая Тонька разъяснила всё дело:
- У него горошина в носе сунутая...
Попробовали вытащить горошину пальцем - не получалось. Заставили мальчишку сморкаться,- горошина сидела прочно.
Манька предложила воспользоваться крючком для вязанья,- Нюра не позволила. Она взяла соломинку и пощекотала ею в свободной ноздре. Мальчишка оглушительно чихнул, и злополучная горошина вылетела на пол. Все облегченно вздохнули.
- Собери-ка ты, Маня, весь горох да выброси, а то они его еще в уши засунут.
