Александр АХАБЬЕВ В ОБЛАКЕ СВЕТА
***
N.N.
По-пушкински, за морем тихо живи,
Зачем ты сюда, через наши границы? –
До уровня непроходимой любви
Нельзя опускаться летающей птице.
Она уже здесь, и её не вернуть.
На острых губах нет и тени испуга,
Но ей невозможно в глаза заглянуть,
Поскольку они далеки друг от друга.
Тот мир отсечён, и пока журавли
Неслышно курлычат, оставшись снаружи,
Она будет биться в стекло изнутри,
Прижав к голове безупречные уши.
Тот мир обречён, он даёт только свет,
И в облаке этого зимнего света
Легко проследить умозрительный след
Её затянувшегося рикошета.
Я помню: улыбка её коротка,
Я знаю секреты фамильной окраски:
Узор на щеках – от отца, барсука,
А крыльями – в маму, анютины глазки.
Свой цвет на свободу меняет она,
Но я не увижу, пока не поверю,
Что в жизни нет выхода, кроме окна.
А двери... Да что мы всё: двери да двери!
***
Коль я неправ, так не судите строго:
Вдруг захотелось поболтать немного
Не о любви – так о нехватке оной –
Не с кем-нибудь, а со скульптурой конной, –
Чтоб вашему высокоблагородью
На вздыбленном коне над хладной Обью
(Читай: Невой, Евфратом, Тибром, Темзой...)
Тщета необоснованных претензий
Незамутнённый взор не замутила
На берегах Оби (Урала, Нила),
Чтоб Ваша честь, купаясь даже в море,
Не забывала про memento more.
Обычно я в советчики не лезу,
Но знаю: если к сложному процессу
Не предъявлять претензий непомерных,
Как это принято у некоторых смертных,
И эту Книгу Нашей Жизни если
Читать не как историю болезни,
То это будет... это будет, значит...
Похоже я забыл, с чего я начал.
Но не напоминайте, бога ради,
Что прошлое осталось где-то сзади,
Что день грядущий хоть нам и неведом,
Но у него проблемы есть с просветом...
Уж лучше я, как в старой дзэнской притче,
Увидев в небе силуэты птичьи
