Порой поэт обречён на пожизненное заключение в виртуальной одиночке. Но лирический герой Владимира Шемшученко после испытаний находит любовь: "Ничего я тебе не скажу. Я тобой безнадёжно болею, Я желаю тебя и жалею И дыханье твоё сторожу… Чиркну спичкой – и станет светло, И в оконном стекле отраженье Передразнит любое движенье, И рука превратится в крыло". Семья – становится приютом души, где находит отдохновение и силы для самоутверждения в мятущемся мире: "Вокруг Гоморра и Содом. Сегодня это многим нравится. А у меня жена и дом. Жена, как в юности, красавица". Многие стихи посвящены детям и женщине его судьбы. Мир семьи вдохновляет и даёт надежду. Лира поэта замечает красоту в повседневном течении жизни с её очарованиями, разочарованиями, встречами, разлуками и воспоминаниями.
Отдельно стоит упомянуть о том, что и о домашнем зверье – собаках и кошках, Владимир Шемшученко пишет с есенинской теплотой и сочувствием. Кавказская овчарка, на которой остались шрамы войны; котёнок, подобранный сынишкой; бродячий пёс: "Пёс отскочил от протянутой мною руки – Били, конечно, когда доверялся прохожим… Воет метель, беспощадно диктует стихи, И наплевать ей, что псы и поэты похожи". "Жаль, что век твой недолог, – Совсем уже морда седая. Я прошу тебя, псина, От смерти беги со всех ног. Ну а если уйдёшь, Ты достойна собачьего рая – У меня на руках абрикосовый дремлет щенок".
Но уют сиюминутных домашних впечатлений никогда не заслоняет великий и опасный путь страны. Традиционное для русской поэзии осознание связи поколений серьёзно осмыслено в стихах Владимира Шемшученко. У поэта – собственная судьба, но в ней – отзвуки судеб деда, отца, всего русского племени. Эти нити вплетены в полотно истории, в бескрайний гобелен с трагическими сюжетами былого: "Донос. ОГПУ. Расцвет ГУЛАГа. Руби руду! Баланду съешь потом... Мой дед с кайлом в обнимку – доходяга. А я родился... в пятьдесят шестом. Война. Концлагерь. На краю оврага Эсэсовец орудует хлыстом... Отец с кайлом в обнимку – доходяга. А я родился... в пятьдесят шестом".
Раздумья о судьбах России не могут оставлять человека в стороне от знаковых для неё событий, ответственности за происходящее. Даже если ты – не представитель властной элиты, а винтик, на её взгляд. Нравственные традиции русской классики, включающие в себя разграничение света и тьмы, добра и зла, вдохновляют авторскую волю к битве за свои идеалы, которые одновременно являются и идеалами народными. Любовь рождает ответственность за любимое. Поэзия такого типа помогает в сближении с религией, конечно, при условии, что читателю она изначально близка: "Бегут высоковольтные столбы, За поездом, кочующим по свету. Восходит сердце к Новому Завету, А разум ждёт возмездия судьбы".
