— Кого вижу! Клянусь Венерой-Каллипиге, что это Тукция!
— Она самая, господин мой!
— Как живешь, моя птичка?
— Зайди — и увидишь.
— Хороший ответ! Но я занят и завтра уезжаю на войну…
— Уезжаешь?
Грусть послышалась в голосе Тукции. Патриций задумался и, отпустив своих спутников, вошел во двор, где у цистерны сидел молодой лено. Хозяин вскочил и подобострастно поклонился:
— Какому счастью, ниспосланному богами, обязан твой раб такой великой чести? Неужели твой глаз заметил среди моих девушек достойную тебя? О, прошу тебя, милостивый господин, войди под эту бедную кровлю…
— Сколько платить? — грубо прервал патриций и, не дожидаясь ответа, бросил несколько динариев.
Лено ловко подхватил их и опять поклонился.
— Я хочу иметь Тукцию.
— Твой выбор, о господин, поистине делает честь твоему вкусу! Тукция — лучшая девушка этого дома, и весь Рим знает ее…
— Довольно лгать и хитрить! Ты мне противен, на сквозь прогнивший сводник!
Лено побледнел: так с ним никто еще не говорил. Он молча побежал предупредить Тукцию, но она уже была в своей комнатке.
Служанка румянила, белила и раздевала девушку. Были принесены прохладительные напитки, вино и вода для обмываний.
— Ну, как живешь? — спросил Сулла, усаживаясь на
— Плохо, господин, я исстрадалась… Ты удивишься — ведь я сыта и одета. Не так ли? Но Венера, Юнона и все богини видят, что делается в моей душе…
— Чего же ты хочешь?
— Хочу выкупиться из неволи, а денег у меня нет!
— Выкупиться — это хорошо, ну а потом? — засмеялся он.
— Потом…
Она не знала, что сказать. Никогда не задумывалась, что будет делать, освободившись.
— А потом, — безжалостно продолжал гость, — бу- дешь продаваться на улицах. Или, если тебе встретится какой-нибудь старый, истрепанный развратом лено, со- единишься с ним законным браком, и оба станете тор- говать блудницами, как делает твой хозяин. Верно? — за кричал он. — Так для чего же тебе свобода, глупая жен- щина? Сама не знаешь, чего хочешь!
— Господин мой, я мечтаю о тихой, спокойной жизни…
Он не ответил. Надев тогу, направился к двери. Тукция вскочила, заломила руки.
— Уходишь? — ухватила его за тогу. — Не хочешь меня? Так зачем же ты пришел?
Патриций обернулся к ней с угрожающим движением, глаза его потемнели от гнева:
— Не кричи! Слышишь? Замолчи, дерзкая простибула! Или хочешь, чтобы я ударил тебя?
Она отпустила тогу и молча смотрела на него.
— Нет у меня никого в Риме, — с отчаянием вымол вила она, — только ты, господин! Когда я увидела тебя на Делийском мосту, сердце взыграло в моей груди, и я сказала себе: «Вот идет мой владыка, мой единственный, любимый». И я радовалась, так радовалась… А ты ухо- дишь… О, побудь со мной еще, заклинаю тебя богами! Иначе не будет тебе удачи в походах и битвах!..
