— На-та-ли! Да ты и впрямь похожа на свою красавицу-тезку Натали Гончарову.
— Женщину кормят словами, а мужчину — ну хотя бы бутербродами и кофе. Или тебе чай?
— Поцелуй, кофе и, так и быть, бутерброд.
Но Наташа, сияющая и смущенная одновременно, уже выскользнула из спальни, Жукровский, сделав несколько дыхательных упражнении, а затем и пару силовых, покончил с сопливой расслабленностью и, накинув приготовленный с вечера халат, взяв необходимые туалетные принадлежности, направился в ванную.
В квартире жили не просто хорошо обеспеченные люди, а знающие толк в удобствах и уюте. Кто он, муж Натали? Если это он запечатлей на портрете в замысловатой, резной раме, то ситуация яснее ясного: «старый муж, грозный муж…» Хотя мужчина на фотографии отнюдь не выглядит старым, тянет эдак на пятьдесят, интеллигентность, чувство собственного достоинства, легкий налет ироничности именно таким жены наставляют рога.
Бреясь и продолжая размышлять на приятную тему, Жукровский, справедливости ради, присовокупил сюда же и следующее собственное наблюдение: подобных мужиков превыше всего ценят их коллеги-женщины, причем, почти любого возраста. А этого, вишь, к экзотике потянуло.
Наташа же, при ее наружном совершенстве, обыкновенная баба и в данную минуту ее радости и волнения в том, чтобы удался завтрак. Современный поэт точно выразился о мужиках: «Вы, умные, знаете все о природе, а вот русалку целует дурак!»
Жизнь прекрасна, пока можешь урвать у слепой судьбы утра, подобные нынешнему, «заседание продолжается» — нет более колоритного героя в советской литературе, чем Остап Бендер. Два полуинтеллигентных молокососа воссоздали на бумаге вымечтанный ими образ настоящего мужчины. Недосягаемый, в силу ряда причин, для самих создателей.
Выйдя из ванной, Жукровский убедился, что прекрасное утро далеко не исчерпало обещанные дары. В гостиной был накрыт стол, умеренно громко пел, разумеется, о любви, Джо Дассен, из другой двери входила Наташа с кофейником, свежая и прелестная.
— Извини, через десять секунд буду готов. Никак не предполагал, что изящные твои ручки способны на столь быстрое волшебство, — Жукровский был еще в халате и ощутил даже легкое смущение при виде вызывающе красивой женщины, успевшей, действительно немало: прическа, легкий макияж, белоснежная паутинка огромной шали, подчеркивающая текучую плавность женского стана. Да и умело сервированный стол тоже требовал времени. Что ж, эти несомненные признаки женской заботы и благодарности облегчают Дальнейшие шаги.
