— Тогда я даю отбой. Жди.
Положив трубку, Валентин впервые, а ведь далеко не новичок в угро, почувствовал, как часто и громко бухает сердце. Он был собран и зол. Понимая, что злость необходимо подавить в себе, впереди — напряженная работа, которая немыслима без ясной, трезвой головы, он позвонил Инне. Она ответила тотчас.
— Здравствуй, это я. Не разбудил?
— Нет-нет. А если бы трубку подняла мать?
— Естественно, дал бы отбой.
— Плутишка-зайка серенький. Ты откуда, с работы?
— Да. Извини, закрутился. Хотел услышать твой голос. Завтра позвоню.
— Завтра мы собирались в кино. Ладно, я только хочу спросить: а на свадьбу собственную ты найдешь время? Ты уже доложил начальству? Или ты отложил свадьбу до лучших времен?
— Каюсь, винюсь, я вообще, знаешь, кругом и во всем виноват. Завтра, видимо, будет у нас жарко, как и этой ночью. Но я непременно позвоню. Помню, люблю, целую. Прости, надо кончать, жду звонка.
— Валечка, береги себя. Мне очень тревожно. До звонка?
Телефон, еще хранящий тепло голоса, спокойного дыхания Инны, сразу же затрезвонил.
— Слушаю, Скворцов!
— Дежурный по управлению передал, что ты нас разыскиваешь.
— Вы далеко? Вышли на след?
— Увы! Этот пострел везде успел. Как в анекдоте: и тут его нет, и там его нет. Но — был! А мы в десяти минутах от вашей райрезиденции.
— Тогда, может, не по телефону? Крепко все закручивается и времени в обрез. Да и, сами знаете, «уши» есть и в наших кругах!
— Это — знаю. Лады, еду, тут на стреме есть кого оставить.
— Спасибо. Сейчас кофе приготовлю.
— Ну, нечего хозяйничать в чужом кабинете.
— Простите, но… Нет, нет, я не вам. Жду. Кофе будет.
— Так-так, ты уже здесь, без меня, приемчик устраиваешь, — Иволгин, хмурясь, пересек кабинет, остановился у стола. Взгляд майора, бесспорно, был далеко не мрачен, глаза скорее смеялись.
— Я подумал: человек ночью, с холода…
— Все правильно. Включай чайник, да воды вначале набери, там на дне осталось, а нас здесь соберется целый коллективчик. Сейчас будут начальник следственного отделения, пару наших орлов. Должен и Иванцив подъехать, послал за ним машину. Подполковник одобрил план действий. Ну, заяц, погоди!
Через десять минут они пили кофе, образуя довольно-таки живописную группу. Посторонний, попав в этот кабинет, вряд ли смог бы определить, кто и зачем здесь собрался в поздний час: возраст — разный, все — в гражданской одежде, кабинет невыразительный: на полке — бюст Пушкина, на стене — плакат-шутка о вреде курения. Но все они хорошо понимали друг друга, и, главное, умели думать вместе. Когда, наконец, определились в деталях совместной работы, Иволгин, как гостеприимный хозяин предложил:
