— Хватит лыбиться, — посоветовал он своему отражению в зеркале. — Кажется, в эту игру мы уже играли.
Тем не менее в субботу поехали в Парамоново, на фестиваль этнической музыки. Танцевали, ели горячие расстегаи и опоздали на электричку. Ночевали в местной плохонькой гостинице с душевой в общем коридоре. Когда не занимались любовью, болтали и хохотали, словно обкуренные. Не спали ни минуты. Юра не знал, что так бывает.
* * *
Переоделись в «сухом доке», где еще хватало дневного света из распахнутого люка. Надо было видеть, какое лицо сделалось у Хоря, когда Миша залез в облепленный бесчисленными карманами прорезиненный комбинезон, обул легчайшие пластиковые сапожки, надел на голову каску с прибором ночного видения и пелериной, прикрывающей шею, опоясался толстым поясом воловьей кожи, куда нацепил кучу всякого сверкающего железа: нож, топорик, трос с грузом, кусачки, пассатижи, датчик углекислого газа, два «мегалайтовских» фонаря, на которых можно котлету поджарить, а еще какой-то необычный прибор — глубиномер, что ли?!.. Ни Хорь, ни Леший никогда не видели глубиномеров… Да и инфракрасных очков в арсенале московских диггеров не водилось. А еще у него что-то солидно погромыхивало в рюкзаке, весившем, наверное, под тонну.
Леший-то еще дома успел рассмотреть все это великолепие, он был морально готов, поскольку квартирант перевез с Маяковки все свое барахло, да и Мишина патологическая страсть к порядку ему тоже была известна. Но Хорь-то готов не был, он как-то позеленел и чуть усох в своей брезентовой курточке и трикотажной «пидорке» с дешевым налобником.
— А на хрена тебе каска, слушай? — вербализировал он свои внутренние переживания. — В хоккей играть будешь?
— Там посмотрим, — доброжелательно отозвался Миша.
— Ничего… Я тоже, когда первый раз «закидывался», всякой херни на себя понавешал, — ободрил его Хорь.
Для Бруно Леший принес старые брюки и куртку соседкиного сына, но они оказались чуть великоваты. Бруно, привыкший выступать в расшитом звездами ярко-зеленом трико, был недоволен, хотя от громких выступлений на этот раз воздержался. Леший нацепил ему на лоб фонарик и сказал:
— Вот теперь ты точно человек-звезда!
Хорь немного перерифмовал это определение, и большие рассмеялись, а маленький надулся.
Они без приключений прошли до «трупного» подвала на Малой Пироговской. Большую часть дороги Миша двигался в авангарде, как проходческий щит, лишь изредка меняясь с Лешим. Хорь, мрачный, плелся сзади, подгоняя Бруно.
