Было неприятно. Не из-за обычного в общем-то разноса: кто-то выдрал генерала Ефимова, тот выдрал полковника Кормухина, а тот, в свою очередь, капитана Евсеева. Дело житейское. И даже не из-за этого дурацкого и несправедливого «я тебя породил», которому грош цена — на самом деле Кормухин никакого участия в Юриной карьере не принимал, это генералу Ефимову спасибо. И о новом факте шпионской деятельности Юра не мог ничего знать — это тоже ясно. Но в другом Кормухин был прав: установить наблюдение за Катрановым с Мигуновым надо было давно. Мог бы и сам додуматься. Глупо. Только расстраиваться было уже поздно.
Когда он вернулся в кабинет, Кастинский сидел перед компьютером, обобщая информацию об утечках со складов оружия и взрывчатки за последние пять лет. Ремнев набирал отчет о поквартирном обходе лиц кавказской национальности, проживающих в Москве без регистрации.
— Товарищи, как ограничить подозреваемого в доступе к информации? — с порога спросил Юра.
— Надеваешь на него «колпак», и все, — ответил Ремнев, не отрываясь от клавиатуры.
— Как это делается практически? Каким образом оформляется? Какие есть нюансы?
— Главное, чтоб размер подошел, — буркнул Кастинский.
— Нет, ну я же серьезно!.. — растерянно сказал Юра.
За дни трагедии на Дубровке он несколько сблизился со своими соседями по кабинету. Управление работало по усиленному варианту, все — от генерала до прапорщиков — пятьдесят семь часов не уходили с работы, несколько раз Евсеев, Кастинский и Ремнев выезжали на задержания, проверки подозрительных квартир и места, где якобы могли храниться оружие и взрывчатка. Как правило, сигналы не подтверждались, но однажды они накрыли бандитский арсенал в гаражном кооперативе. Дело чуть не дошло до перестрелки, но оперативники не дрогнули, нейтрализовали бандюков, изъяли оружие, а потом сняли стресс бутылкой «Кремлевской особой», конспиративно выпитой прямо в кабинете, где они ели и спали.
К своему удивлению, Юра узнал, что у Ремнева нет семьи в обычном понимании этого слова — он завис в состоянии «полуразвода», ищет любой повод, только бы подольше не возвращаться под сень родного абажура, и фактически живет в общежитии шарикоподшипникового завода — кстати, недалеко от Дубровки. С квартирами у многих был напряг: Кастинский несколько лет ютился в общагах коридорного типа, сейчас снимает комнату в Лианозово, деля ее с одним лейтенантом из научно-технического отдела, а жена с дочерью живет в Твери — он наведывается туда раз в две недели. Оказывается, благополучного Юру они считали баловнем судьбы и за глаза называли «сынком». Это из-за якобы влиятельного отца, который, как ледокол, проложил дорогу отпрыску в светлое будущее. Они ошибались — какой ледокол из отставного подполковника КГБ? «Действительно, — кивнули покаянно коллеги. — Ошибочка вышла…»
