Три дня Контора напоминала проснувшийся вулкан: все клокотало, пахло жареным, коридоры то наполнялись возбужденными, охрипшими людьми, то вдруг пустели, вымирали до вечера, когда проводились оперативные совещания на всех уровнях — начиналось с обсуждения у Президента, а потом волна тревоги, новостей, «накачек» и скорректированных планов скатывалась вниз: захлестывала штаб антитеррористической операции, падала на Коллегию и директора, потом на начальника Управления и, наконец, обрушивалась на отделы, то есть непосредственных исполнителей.
Ранним утром 24-го, кажется, числа Юра неожиданно встретил в уборной Иосифа Кобзона — хмурого, в непривычных свитере и джинсах, яростно трущего намыленные руки над умывальником. Юра поздоровался, Кобзон поднял глаза в зеркале, молча кивнул. Дежавю какое-то…
Вечером двадцать третьего октября, когда информация о захвате Театрального центра еще не попала в СМИ, но сотрудники уже получили оружие и бронежилеты и ожидали приказов, не зная, во что выльется беспрецедентная бандитская акция, Юра позвонил завзятой театралке Шурочке. Дома ее не оказалось, трубку подняла мама, от которой добиться чего-то было невозможно. На вопросы «где?» и «с кем?» отвечать она не стала, ядовито заметив, что считает это негигиеничным, и вообще собиралась швырнуть трубку.
— Дозвонитесь ей обязательно! — крикнул обеспокоенный Юра. — Слышите? Пусть возвращается домой и никуда не выходит. И пусть позвонит мне! Обязательно!
— Это что-то новое, молодой человек! — холодно ответила несостоявшаяся теща. — Почему вы вдруг позволяете себе командирский тон?! Лучше постарайтесь осилить Кафку. Это нужно не нам, а вам самому…
— Да потому…
Капитан Евсеев осекся. Никаких разъяснений он делать не мог. Поэтому постарался компенсировать умолчание многозначительными интонациями.
— То, о чем я прошу, тоже нужно не мне, а вам, — самым солидным и веским тоном, на какой был способен, сказал он, надеясь, что до родительницы дойдет вся серьезность положения. Ведь после размолвки он ни разу не звонил бывшей будущей родственнице. — Пусть Шурочка возвращается домой и сразу со мной свяжется!
Шура так и не позвонила. Позже он узнал, что еще за неделю до этих событий она в группе музейщиков-искусствоведов выехала по культурному обмену в Дрезден, вернулась в первых числах ноября. Но ее мама ничего не сказала об этом, хотя он названивал каждые полчаса. Потом несостоявшаяся теща просто отключила телефон.
