Выйдя из комнаты, Клодетта прислонилась спиной к закрытой двери и попыталась понять, что могли означать слова старухи: «Но ты же знаешь, Клодетта». Она недоумевала — странные слова. Странно и то, что на какой-то миг старуха совершенно забыла о ее присутствии.
Клодетта отошла от двери и, едва повернув в восточное крыло, натолкнулась на Эрнеста.
— А, вот ты где, — сказал он. — А я все гадал, куда ты подевалась.
— Я немного поговорила с тетушкой Мэри.
— Генри опять выглядывал в окна на западной стороне, и теперь он считает, что там кто-то есть.
Клодетта резко остановилась.
— Он действительно так считает?
Эрнест с серьезным видом кивнул головой.
— Впрочем, метет ужасно, но могу представить, как твое предположение подействовало на него.
Клодетта повернулась и зашагала обратно по коридору.
— Пойду расскажу тетушке Мэри.
Эрнест хотел было остановить ее, но пока он раздумывал как бы получше это сделать, стало уже поздно — его жена постучала в дверь тетушкиной комнаты, отворила ее и вошла внутрь.
— Тетушка Мэри, — сказала Клодетта, — не хотела вас опять беспокоить, но Генри снова выглянул в окно столовой, и теперь и он считает, что там кто-то есть.
Слова молодой женщины подействовали на старуху магическим образом.
— Он видел их! — воскликнула она.
Затем старуха вскочила на ноги и подбежала к Клодетте.
— Как давно? — спросила она, вцепившись в руки молодой женщины. — Говори быстро. Как давно он их видел?
От удивления Клодетта на мгновение лишилась дара речи, но только на мгновение. Чувствуя на себе пристальный взгляд старухи, она вновь заговорила:
— Недавно, тетушка Мэри. После ужина.
Старуха отпустила Клодетту и как-то обмякла.
— О, — выдавила она из себя, повернулась и медленно прошла к столу, прихватив из угла трость.
— Значит, там все-таки кто-то есть? — выкрикнула Клодетта, когда старуха уселась на стул.
Долго-долго, как показалось Кладетте, старуха хранила молчание. Затем она слегка кивнула головой, и едва различимое «да» сорвалось с ее губ.
— Тогда давайте впустим их в дом, тетушка Мэри.
Бросив короткий серьезный взгляд на Клодетту, старуха уставилась на стену и ответила ровным низким голосом:
— Мы не можем впустить их в дом, Клодетта… потому что они неживые.
В мозгу Клодетты немедленно вспыхнули слова Генри: «она сходит с ума», и невольный испуг выдал ее мысли.
— К сожалению, я не сумасшедшая, дорогуша. Хотела бы ею быть, но я в полном рассудке. Вначале там была только девушка. Потом к ней присоединился мой отец. Довольно-таки давно, когда я была молодой, отец сделал нечто такое, о чем впоследствии раскаивался до конца своих дней. Человек он был крайне вспыльчивый, до бешенства. Как-то раз, а дело происходило вечером, отец узнал, что один из моих братьев — отец Генри — находится в интимных отношениях с одной из служанок, очень привлекательной девушкой, чуть старше меня. Он считал, что виновата девушка, хотя ее вины в этом не было, и потому немедленно выгнал ее прочь из дома несмотря на поздний час. Зима еще не наступила, но дни стояли холодные, а жила девушка чуть ли не в пяти милях отсюда. Мы просили отца не выгонять ее — что-то нам будто подсказывало, что быть беде — но он отмахнулся от нас. И девушке пришлось уйти.
