— На что тебе наследник, мурло ты немытое! Чего он наследовать будет? У тебя же кроме глистов нет ни хрена — ни мозгов, ни денег! Расплодился тут как таракан!
Скажи хоть что-то подобное Катькина мать — живо бы в рожу получила! Дочки, так те бегали, вылупив глаза, уворачиваясь от тумаков и подзатыльников. Папик и на тетю Машу замахивался, но ударить ни разу не посмел. Она так на него зыкала, что он осекался и с досады лупил корявой ладонью по столу. За это Катька тетю Машу больше всего уважала.
И когда несчастные и немолодые родители двадцать пять лет назад решали, что делать с четвертой нежеланной дочкой, опять пришла тетя Маша и низким прокуренным голосом своим выдала:
— Выродили, а теперь бросать?! Ах вы, сволочи! Ах вы, твари! Вас самих родители бросили? Нет? А эту кроху, значит, можно? Иди сюда, дите, не реви…
Родители устыдились теткиного крика на весь роддом, зашикали на лохматую сивиллу и Катьку из роддома забрали. Сама Катька уже думала — лучше бы и не забирали! Все три старшие сестры были девицы крупные и бойкие. Они точно знали, что свой кусок у жизни надо урвать. Любой способ годится. Сестры не слишком дружили, с детства за каждую ношенную юбку дрались. Ясное дело, потом Катьке только лохмотья оставались. А как только повыросли — так и разбегаться стали.
Самая старшая, Анна, выскочила замуж за курсанта и когда его направили куда-то в Казахстан — укатила с ним. Это было так давно, что Катька сестру еле помнила. С тех пор об Аньке никто и ничего не слышал. Да особо никто и не хотел слышать, если честно. Может, мать и вспоминала, но говорить не говорила. Вторая — Маринка — была поумнее остальных, училась получше. Ей даже удалось в политехнический институт поступить, ее распределили в захолустный городишко в Гродинской области, а потом она осталась там жить и работать. Маринка иногда еще появлялась у родителей, но была она такая заносчивая, такая хамовитая, что даже говорить с ней было Катьке тошно.
— Думает, будто в люди выбилась, — фыркала тетя Маша, завидев задранный нос второй племянницы на облезлой кухне ее отчего дома. — А как папка твой через слово матерится — так и ты двух слов без «блин» не свяжешь!
Маринка, конечно, огрызалась, что зато у нее своя квартира и работа нормальная, и не пьет она как, блин, тетя Маша, но Катька знала, что все чем Маринка гордится — фуфло! Работает сестра всего-навсего мастером в цехе какого-то Бричкотракторного завода, трахается со всем мужским коллективом предприятия, в надежде, что кто-нибудь затраханный до полусмерти сдуру на ней женится. Но никто не женился, а ей уже тридцать два и четыре аборта.
