Учитель закрыл на мгновение глаза, а потом распахнул их с выражением покорности судьбе:
— Эта жизнь так мало имеет значения…
Кумаров и Опавший Лист переглянулись. Каждый понял свое: Саша подумал, что Учитель знает про смерть все и поэтому не опасается ее. Андрей же возразил:
— Только не ваша жизнь!
— Вот оружие! — раздался прямо над Сашиным ухом хрипловатый голос Седова. — Надо осмотреть винтовку и место, откуда он стрелял.
Кумаров и Опавший Лист были полностью поглощены общением с Учителем, поэтому слова его прозвучали словно гром среди ясного неба. Саша оторопело повернулся к своему бойкому заместителю. Как всегда бывало при личном общении с Учителем, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться на землю. Собрав мысли в кулак, Кумаров деловито спросил:
— Ты видел его? Того, кто стрелял?
— Да, но в темноте. Он приглядывался к окнам сквозь оптический прицел. Думаю, хотел стрелять снова. Когда услышал меня — стал убегать. Винтовку бросил перед забором. Я не стрелял.
Закончив доклад, Паша уставился на Учителя. Так близко он видел уродливого человека впервые.
— Все, что произошло, должно остаться в тайне! — решил Кумаров, но Опавший Лист сделал совершенно другие выводы из происшествия:
— Наши братья и сестры должны знать, что Учитель чуть было не погиб за них. Мы должны объединиться, показать злопыхателям свое единство.
Седов заметил, что десятник морщится от амбициозного тона проповедника. Перед лицом Учителя каждый хотел выглядеть преданным и инициативным, а Саша явно проворонил настоящее покушение и очень переживал. Зато этот паскудный Андрей распинался, будто стоял на сцене:
— Покушение — яркая иллюстрация того, что злые силы осознали силу и мощь учения Чистоты. Они уже готовы на все, буквально на все, лишь бы уничтожить наш Светоч! Нет, надо срочно назначить новое собрание и…
«Прямо Геббельс, какой-то!» — хмыкнул Паша, глядя в сторону. Затем он резко повернулся к Опавшему Листу и, прищурив рыжие ресницы, спросил того в лоб:
— А где вы были после окончания собрания и до этого самого момента?
— Я?… — Андрей запнулся на самом пике своей гневной филиппики. — Я график проповедей… расписывал. Для братьев.
Кумаров заметно оживился и распрямил плечи.
— Значит, так! — сказал он бодро, — сейчас мы отвезем Учителя домой. Ему надо выспаться. Теперь с ним неотлучно будет кто-нибудь из моих ребят.
— Можно, я? — вызвался Седов.
— Что же, пускай пока ты, — согласился Кумаров. В конце концов, решил он, это будет справедливо, ведь именно Паша был здесь в момент покушения.
