Возвращение на этот свет иначе как насилием назвать невозможно. Валька Василенко даже признался однажды, что все время думает о… о состоянии, все время вызывает в себе его ощущение, хочет его, жаждет, ждет. А Алешка Ткаченко даже сказал, что хотел снова умереть после возвращения — не мог больше жить так, как жил до смерти. Пожалуй, будь на месте парней Кумарова кто-нибудь понежнее, дело бы кончилось по крайней мере самоубийством. Но толстокожие гренадеры справились. Сашка тоже справился. Последнее тебе осталось, Паша! Самое последнее — умереть. А как ты потом будешь жить, ты и сам еще не знаешь!
Кумаров кинул косой взгляд на Седова, докурившего свою сигарету. Ему надо было отлучиться по естественной надобности, справляемой за этот вечер уже в третий раз, но он боялся пропустить Учителя. А, может, успею? Учитель, видно, еще в гримерке, он всегда минут сорок после собрания отдыхает. Окна гримерных находились с тыльной стороны здания, поэтому увидеть, горит ли там свет, не представлялось возможным.
Из двери вышла молодая женщина, та самая, что была ведущей на сегодняшнем собрании. Увидев, как грациозно она спускается со ступенек, Кумаров временно позабыл о своей надобности. Они были шапочно знакомы, но особенно заглядываться на женщину Кумаров себе не позволял, боясь быть отвергнутым на глазах своих зомби и всей секты.
— Саш, привет! — Люба весело смотрела на него, будто видела, как копошатся его грязнеющие при ее приближении мысли прямо сквозь черепную коробку. — Ты сегодня здесь? Я тебя и не заметила… А это кто? — Она перевела смеющийся взгляд на Пашку, методично чиркающего пьезой. — Познакомишь?
— Это мой заместитель, — буркнул Саша.
— А имя у него есть? — Люба держалась, как и положено красивой женщине: уверенно и не стесняясь показаться навязчивой. Неужели рыжий понравился этой мадонне?
— Меня зовут Павел, — Седов поднялся с места и спрятал зажигалку в карман пиджака. — Я вас видел на сцене.
— И как я вам понравилась? — Люба чуть заметно повела плечом, отчего у Кумарова запершило в горле. Он облизнулся и решил, что здесь лишний. Обида разбудила перистальтику.
— Мне отойти надо, — сказал Саша и направился в туалет. Краем глаза он заметил, что оставляет за своей спиной совершенно непотребное кокетство. Кумаров видел лишь то, что диктовала ему увидеть ревность.
Люба тоже собиралась уходить, но настырный Седов задержал ее. Он начал рассказывать длинную забавную историю из времен своей службы в милиции. История была не слишком увлекательной, но прервать рассказчика и уйти было бы невежливо. Она подумала, что симпатичный рыжий парень здорово смахивает на обыкновенного малоразвитого зануду, каких она на своем, полном женских побед, жизненном пути встречала не мало. Из-за таких вот скучных и самодовольных типов она и пришла в секту, где все были людьми особенными, интересными, говорящими совершенно особенные интересные вещи.
