«Шкаф» был один.
— Тебе куда? — галантно сплюнул он в открытое окно.
— На Октябрьское поле, в ветлечебницу, — ответила я и не узнала своего голоса, такой он был писклявый.
Браток кивнул головой и включил зажигание.
— Как звать-то?
— Маша.
— Да не тебя, а кота.
— Лаврентий Палыч, — солидно представила я полосатого страдальца, усатая морда которого выглядывала из сумки.
Водитель уважительно кивнул головой и включил музыку на полную громкость. Мы двинулись в путь под бравурные раскаты «Полета валькирий» Вагнера в исполнении симфонического оркестра. Браток вел машину мастерски: выезжал на встречную полосу, подрезал другие иномарки и распугивал «Жигули». Я вцепилась в сумку с котом и боялась выдохнуть. Лаврентий не подавал признаков жизни. Видимо, тоже струхнул и, смирившись со своей участью, прикинулся дохлым для профилактики.
Как это ни странно, до ветлечебницы мы добрались живьем. Я вывалилась из «Ленд-Крузера» и безвольно потащилась вслед за водителем-самоубийцей.
К врачу была очередь, причем безнадежная. В тесном предбаннике толпились школьницы с хомяками и кроликами, пенсионеры с собаками, домохозяйки с котами и один мужчина с толстым питоном. Вокруг мужчины наблюдалось некоторое свободное пространство. Владельцы разнокалиберной живности косились на него с опаской и крепче прижимали к себе хворых питомцев.
«Шкаф» уверенно раздвинул толпу плечами и поплыл к кабинету.
— Куда Вы, мужчина! Здесь очередь! — запротестовал один из пенсионеров.
— Завянь! — вежливо извинился мой спутник.
Пенсионер завял.
В кабинете сидел доктор в несвежем халате и с глазами уставшего от жизни сенбернара. Закаленная российским бытом домохозяйка жаловалась ему на здоровье злобного мопса.
— Кыш, — нежно дыхнул на свой перстень браток и дернул щекой.
Домохозяйка схватила мопса в охапку и молча ретировалась.
Дальше последовала душераздирающая сцена обследования больного уха Палыча. Мы со «Шкафом» держали обезумевшего кота, который издавал тигриный рык, змеиное шипение и волчий вой. Откуда в обыкновенном домашнем коте могла взяться такая дьявольская сила, сказать не могу. Но мой добровольный помощник налился румянцем и вспотел от напряжения. Доктор прочистил Лаврентию ухо, вколол в холку антибиотик и выписал солидную пачку рецептов. Я расплатилась и, стараясь не встречаться глазами с посетителями ветлечебницы, выбежала на свежий воздух. Распаренный браток выпал следом, вынул из кармана сигареты и судорожно затянулся.
