Папа ласково посмотрел на Оксану:
- Это была ты, дочка... Но слушайте, дети, дальше Я поднял у печки уголек, написал на стене свой адрес,, завернул дочку в шинель и побежал догонять товарищей... После боя командир разрешил мне отвезти дочку в город, где был детский дом. Тогда же я написал письмо маме, чтобы она приехала за Оксаной. Только через несколько месяцев мама смогла поехать в дальний путь... Ты помнишь, Ямиль, тот день, когда мама привезла тебе сестренку?
О, еще бы я не помнил этот день!.. Я помнил все. Но я боялся проронить хоть одно слово из папиного рассказа.
- Три дня назад я говорил вам о письме. Оно было От дяди Петра. Океании папа, наш дорогой гость и брат, сегодня сам приехал к нам, дрогнувшим голосом закончил мой папа и снова закашлялся, как будто что-то застряло у него в горле.
Мне почему-то захотелось громко заплакать, но Оксана вдруг тихо шепнула:
- Я говорила тебе, Ямиль, что у нас была еще одна мама! И вот еще один папа приехал к нам теперь. Мой папа!
Вдруг дядя Петро своими сильными руками поднял нас с Оксаной и крепко прижал к груди.
- Ямиль, сыночек... Дети мои... - прошептал он, приникая к нам лицом.
Тогда я понял, что и правда он дорогой гость в нашем доме.
ПОСЛЕДНИЕ ТРИ ДНЯ
Я сразу полюбил дядю Петра. Хороший человек наш дядя Петро! Он часто сажает меня и Оксану на плечи и носит по двору. Мы немного боимся, когда он быстро бегает, но все равно смеемся. В нашем доме пет такого огромного человека, как дядя Петро. Когда он входит в сени, то наклоняется, чтобы не ушибить о притолоку голову. Его каждый кулак ничуть не меньше большого мяча Замана. Вот ведь какой наш дядя Петро! Богатырь! Так говорит о нем дедушка Мансур.
Только бабушка что-то гостем недовольна. Она все бормочет свое.
- Больно уж непоседа, - говорит она. - Сидел бы себе спокойно дома, отдыхал бы да угощался. А он где только не был! Весь колхоз обошел!..
Бабушка правду говорит: где только не побывал дядя Петро! И всюду брал с собой меня и Оксану.
Перво-наперво мы были у родника дедушки Батыр-ши. От родника пошли в поле, где мамина бригада молотила пшеницу. Дядя Петро немного посмотрел, потом быстро забрался на молотилку и начал подавать в барабан снопы.
Мы с Оксаной стояли в стороне, у большого скирда соломы.
- Затосковали руки солдата по работе, ой затосковали! - сказал один дядя, который вилами кидал на скирд солому.
- Это правда, - согласился другой, в солдатской гим-пастерке.
