- А кто?
- Сказать?
- Скажи.
- К нам приехал... Ты и не догадаешься! А вы догадались бы? Никогда!
ТАК ВОТ КТО НАШ ДОРОГОЙ ГОСТЬ!
- Кюнбике, - зовет папа, - и ты, мама, иднте сюда, посидим немного все вместе.
Мы усаживаемся на тех же бревнах. Оксана сидит между дядей и мною.
Я оборачиваюсь и смотрю на Полевую сторону. Там за дальней горой скрывается солнце. За нашим огородом на бугорках ходят лошади и щиплют траву. Длинные тени от лошадей падают на землю. Возле дуба стоит серая лошадь. Ее зовут Атакой. Эта лошадь тоже была на войне, ее ранило осколком, и теперь она немного прихрамывает, когда идет рысью. Сейчас вокруг Атаки собрались молодые лошади; они стоят тихо, даже не шевелят хвостами. Только Атака иногда вскидывает голову. Наверно, Атака им рассказывает какую-то интересную сказку.
Папа садится на большой камень напротив нас. Красные лучи солнца падают на его лицо. Мне кажется, что ого щеки, нос и лоб охвачены пламенем; я боюсь, что вот-вот загорятся и запылают его длинные усы.
- Настало время, дети, рассказать вам, что привело v наш дом дорогого гостя, - медленно говорит папа и смотрит на дядю Петра, потом на Оксану и на меня.
Дядя Петро сидит, опустив голову, как будто он задумался о чем-то. Мы с Оксаной с нетерпением ждем, что скажет папа. По папа, видно, не знает, как начать.
- Рассказ мой будет короток, - откашлявшись, говорит он. - Война, дети, страшное дело. Много горя приносит она людям. Сколько разоренных сел мы проходили - не сосчитать. Хуже зверей враги наши - фашисты. Нет в них жалости ни к матерям, ни к малым детям. Гнали мы их с Украины большой силой. Помню, однажды выбили мы их из одного села. Как сейчас, перед глазами стоят разбитые хаты, пустая улица, везде гарью пахнет дышать нечем. Ни одного человека не видно. Только слышу я, в крайней хате ребенок плачет...
Папа опять откашлялся и бросил быстрый взгляд на Оксану. Оксана тоже смотрела на него, и губы у нее чуть-чуть дрожали. Дядя Петро как будто чего-то испугался, но сидел молча и ждал, что скажет дальше папа.
- Забежал я в ту хату, вижу - лежит на полу убитая женщина. Возле нее маленькая девочка плачет. Остановился я. Сам еще не знаю, что делать, а руки мои уже подняли девочку и к груди прижимают. А она вдруг и говорит мне: "Папа!" Вижу, за отца меня приняла - он, наверно, тоже был на фронте. Ну, думаю, судьба ей быть моему Ямилю сестренкой... Оксана прижала к груди руки:
- Это была я?
