— Вот именно, — тихо сказала эльфа. — Нельзя нам, понимаешь? Эдиль сказал — Федор поможет, но, раз его больше нет… — голос ее упал до шепота. — Значит, все… Больше не к кому… Не понимаешь? — подняла она голову. Дора молча потрясла головой. Слов у нее не было. Ай, да папа! Эдиль, значит? Вот оно как! Вот оно что! Это ж надо! И — никому, ничего, никогда, даже умирая от инфаркта! Ну, папа! То-то ты в больницу не хотел, все просил «Уйдите, уйдите!» Мы тебя убили, папочка? — Он ранен, — указала эльфа на сверток.
— Ранен серебром. Серебро… Оно… прекращает действие заклинания. Заклинания его жизни, понимаешь? Если его не прооперировать, не удалить следы серебра из раны, к утру… — она бессильно пожала плечами. На узком, тонкой лепки лице с высокими скулами маской застыло тоскливое спокойствие отчаяния.
— Отху… — голос захрипел, сорвался, Дора откашлялась. — Откуда вы знаете моего отца? — почему она не может просто захлопнуть дверь, и пошли бы они все?! Она не папа!
— Не мы. Эдильэльф, его отец, — эльфа опять опустила голову и, похоже, вообще больше не собиралась двигаться.
— А сами-то что, не можете? Вы же маги! — Дора очень хотела спать. — Намагичь да вылечи!
— Нет, — покачалось сияние над плащом. — мы можем только… Нет. Для него моя магия смертельна. Ты извини, что разбудили, и не беспокойся — мы скоро уйдем. Я только посижу немножко, передохну — и уйдем.
— Куда? — нахмурилась Дора и тут же мысленно дала себе подзатыльник. Сказали тебе — уйдут — молчи и радуйся, так нет…
— Куда-нибудь. Теперь все равно, — эльфа была спокойна. Смертельно спокойна. Дора пригляделась — да, сияние волос тускнело на глазах.
— Почему все равно? Ты ж не ранена, значит, жить будешь, — зевота раздирала рот. Спать хотелось смертельно.
— Нет, ну что ты! — эльфа даже слабо улыбнулась, как будто Дора сказала несусветную чушь. — Я без него жить не буду. Зачем? Я не хочу. Без него это совершенно бессмысленно. И очень больно.
«Навязчивое состояние», поставила Дора диагноз. Попробовать уболтать, что ли? А то ведь потом совесть заест, что даже не попробовала помочь — знает она эту свою совесть, сколько лет борется, и все безуспешно. Дора присела на корточки.
— Зачем же так себя настраивать? Смерть, к сожалению, неотъемлемая часть существования — но для живых жизнь продолжается, не стоит хоронить себя раньше времени! Скорбь со временем сгладится, останется печаль, а я могу тебе порекомендовать хорошего психоаналитика. Ему абсолютно наплевать, кто ты — хоть крокодил — лишь бы сеансы оплачивала. А потом, когда-нибудь, ты встретишь кого-нибудь, кто, возможно, станет тебе дорог, у вас будут дети…
