Чего это он вдруг? Лейтенанты недоуменно переглядывались.
«Да, чего бы это он?» — вновь, как и там, в актовом зале, подумал Гладышев.
Из станционного домика в это время вышел железнодорожник в черной шинели, красной фуражке — дежурный, кажется, прибывал очередной поезд, и Гладышев заспешил по перрону: надо было узнать, как добираться до деревни Потапово.
Солдат в проходной долго рассматривал предписание Гладышева, будто не только читал его от буквы до буквы, но и изучал каждый квадратный миллиметр продолговатой бумажки. Потом, просунув ее в узкую щель под стеклом, дернул железный штырь, и невысокая фанерная дверца, преграждавшая узкий проход, скрипнув петлями, открылась.
Проходная, небольшой домик, сколоченный из рифленых, крашенных охрой досок, осталась позади, и Валерий, испытав внезапное волнение, опустил чемодан на асфальтовую тропку, всего метра в три длиной — от крылечка к дороге. Вот она, часть, где ему предстоит служить! Железные ворота — глухие, цельные, вверху внушительным частокольчиком как бы наваренные наконечники стрел, на двух зеленых створках — большие, нарисованные красной масляной краской звезды. За изгибом дороги, за реденьким, оголенным березнячком, притрушенным снегом, среди сосен виднелись черепичные крыши стандартных домиков; ближе, слева — приземистые сборно-щитовые казармы. А ведь ничего! Лес, природа... Или «поживем, увидим», как сказал бы Олег.
Волнение схлынуло, Гладышев почувствовал ломотную боль в плечах: небольшой чемодан, но оттянул руки, пока шел со станции.
— А-а, пополнение!
Валерий оглянулся на уверенный, с ленцой голос: перед ним стояли два офицера. Тот, который произнес эти слова, был сухопар, тощ, хотя, кажется, старше по возрасту; одет не очень опрятно: мятая шинель, брюки давно не глажены, погоны с тремя звездочками несвежие, носки ботинок белесые, сбитые. Фуражка же сидела с шиком — заломлена набок, с опущенными округлыми и примятыми боками. Валерий знал: так фуражки носили некоторые курсанты, попадая в городское увольнение, для этого надо просто вытащить из фуражки пластинчатое кольцо-пружину. Глаза у старшего лейтенанта с прищуром, зеленоватые, во взгляде — беззастенчивая пронизывающая острота. Лицо с усиками, одутловатое, под глазами припухлости. Видно, поддал накануне «парку», пришло Гладышеву на память словцо Олега Бойкова.
— Будем знакомы: инженер Русаков, «приписник». — Жилистая рука оказалась холодно-влажной, вспыхнул россыпью искорок недорогой перстень.
