-А почему ты, дядя Борис, думаешь, что это темные духи были? Злые? Может, они, добрые. Может, они висельнику хотели помочь? – спросил рыжий Мишка Авдюхов.
-Нет, они тёмные были. Во-первых, при их виде мне страшно сделалось и холодно. Во-вторых, от них зло исходило и запах плохой.
-Что значит, зло исходило?
-Ну, это трудно объяснить. Это нужно вот здесь почувствовать, - и Борис Игоревич приложил руку к сердцу. – Бывает, стоишь рядом с плохим человеком, кто убийство совершил или еще что-то плохое сделал, и чувствуешь от него потоки зла, невидимые глазом, но чувствуемые сердцем. А бывает наоборот. Если доброго, хорошего человека встречаешь, который полон любви, сострадания, так хорошо и радостно становится на душе, прям петь хочется или наоборот плакать.
-А плакать то почему?
-Тоже от радости. От радости ведь не только поют, но и плачут, - пояснил дядька Борис.
-А светлых духов ты видал? – не отставал Михаил.
Вокруг Бориса Игоревича образовалось скопление людей, которые перестали пить, кричать «горько» и участвовать в общем веселье. Они сидели, обратив взгляды в сторону говоривших, и слушали, затаив дыхание. Конечно, место для рассказывания страшилок было не подходящим, но сидя во дворе, у конца длинного стола, под высокой раскидистой яблоней, собеседники дядьки Бориса невольно поддались сказочному очарованию мистических историй.
За длинным столом сидели несколько разговаривающих групп из зрелых людей, из стариков и детишек. Молодежь ушла в сад, где устроили танцы под быструю веселую музыку. Создалась удобная обстановка для задушевных разговоров, и все ждали ответа Бориса Игоревича на вопрос Михаила.
Дядька Борис ещё посидел, молча некоторое время, пристально разглядывая лист, упавший на стол с дерева, и словно раздумывая, стоит рассказывать или нет.
-Дядь Борь! – опять окликнул его Михаил. – Ну, светлых то духов ты видал?
-Видал, - неторопливо ответил Борис Игоревич.
-Вот я один раз, когда собирал ягоды… - стал рассказывать дед Митрич, но его перебил Василий Смирнов:
-Постой дед, пусть Борис расскажет.
Все знали, что дядьку Бориса трудно разговорить, в то время как дед всегда оставался словоохотливым.
-Дядь Борь!
И Борис Игоревич начал рассказывать:
-Пошел я однажды за ягодами на болото. Это давно было, еще мои были… - видимо, он хотел сказать, что живы были сын и сноха, но говорить не стал, словно передумал, и, помолчав, продолжил. – На болоте я вроде все тропинки знаю, все кочки сухие, но тут позавидовал на ягоды, красным ковром покрывшие небольшой пригорок, и сошел с тропки, ну и провалился! Провалился и чувствую, как меня вниз потянуло. Сначала испугался, но стал горячо молиться и вдруг почувствовал, как страх отошел, и какая-то уверенность появилась, что, мол, все хорошо будет. Я когда молился, глаза закрыл, а как уверенность эту почувствовал, глаза открыл. Открыл и вижу: рядом человек стоит. Сначала я подумал, что человек какой. В темной монашеской одежде, с крестом на груди. Смотрит на меня и на что-то рукой указывает. Я смотрю, а немного сзади и слева от меня деревце стоит. Отвернулся я к деревцу, уцепился за него, хотел, чтоб монах мне подмогнул, повернулся, а его уж и нет. Стал я при помощи дерева выбираться и выбрался. Вернулся на тропу, прошел на остров сухой, сел, отдышаться решил, и смотрю, идут мимо не один, а несколько монахов. Хоть они и в темных одеждах, да от них свет какой-то словно исходит. Идут прямо по суше, по воде, словно для них везде дорога. А последний повернулся и улыбнулся мне. Я его и признал. Тот самый, что на деревце мне указывал. Вот так. Это тоже духи были, не люди. Но от них не страх и уныние в сердце входили, а радость и уверенность. Вот так то.
