Воскобойникова не договорила и опять начала всхлипывать.
-А ехать то зачем? – спросила я.
-Чтоб отменить обряды. Я, конечно, не попрошу деньги назад, но пусть она ничего больше не делает.
-А позвонить нельзя?
-Она никогда не обговаривает свои дела по телефону, только назначает встречи.
-А я тебе зачем?
Маринка немного помолчала, всхлипнула и тихо проговорила:
-Я боюсь.
-Что?
-Я боюсь.
-Чего ты боишься?
-Последний раз, когда я там была, она крестилась снизу вверх и читала не молитвы. На этот раз я внимательно вслушивалась в её слова. Она действительно призывала тёмные силы. Кать, я боюсь ехать одна. Когда я ездила с Татьяной, было не так страшно, а в последний раз всё выглядело зловеще и угрожающе. Когда я уходила, напуганная произошедшим, попросила её ничего не делать. Она сказала: «Уже поздно. Отворот вступил в силу». Понимаешь?.. Может, ты посмотришь и посмеёшься, сможешь успокоить меня.
Я молчала. Ехать в деревню, да ещё к колдунье, мне совсем не хотелось.
-Кать, я прошу тебя!
-Марин, но я же работаю. Да и приболела что-то в последнее время.
-Катя, прошу тебя!
-Марин…
-Спаси Игоря!
Умоляющие нотки в её голосе заставили меня передёрнуть плечами.
-Марин…
-Катя, одна я не смогу туда поехать, а если я не поеду, и она опять несколько раз провернёт свою хреновину… Игорь может умереть.
-Но что я буду там делать?
-Ты просто приедешь со мной и будешь рядом. Я всё ей скажу сама. Просто будь там со мной!
-Ладно, - сдалась я, - только не буду говорить Андрею. Он может быть категорически против моей поездки.
***
В день нашей поездки за город погода была отвратительной. Дул холодный ветер, который обжигал кожу и проникал сквозь одежду.
В электричке тоже было неуютно и прохладно, и когда мы с Воскобойниковой подходили к нужному дому, у меня зуб на зуб не попадал.
Дом колдуньи стоял на широкой улице за невысоким деревянным забором. Он был старым, построенным из красного кирпича, который от времени в некоторых местах потрескался и потерял цвет.
Пустынность улицы, пасмурная погода и старые, обшарпанные стены невольно нагоняли уныние. Мы вошли в калитку, и Марина стала стучать в дверь дома.
Открыла совсем не старая женщина, примерно пятидесяти пяти лет. Она выглядела как обычная местная жительница, и только глаза отличались чем-то особенным.
Стоило ворожеи лишь взглянуть на нас, как становилось ясно: это женщина, несущая в себе зло. Её лицо напоминало лицо человека, который только что с кем-то сильно поругался, и несмотря на молчание, внутри колдуньи бушует буря.
