Я никому не стала перезванивать, но вскоре Татьяна сама опять позвонила.
-Катя, здравствуй.
Голос у неё был таким убитым, что я сразу спросила:
-Таня, что случилось?
-Толик умирает.
Я словно онемела и не знала, что сказать.
-Кать, ты слышишь? – спросила Татьяна и всхлипнула.
-Слышу. Как умирает?
-Он в реанимации.
-А что случилось?!
-Мы сидели на кухне, пили чай, и вдруг он упал. У него тромб попал в крупную артерию, и…
Татьяна не смогла договорить и разрыдалась.
-Таня, не плачь. Может, он еще выживет, - попыталась я её успокоить.
-Врач сказал, что надежды почти нет. Сказал, что нужно ждать.
-Тань, ты одна? Может, к тебе приехать, или ты приедешь?
-Спасибо, Кать. У меня мама. Если что, поможете?
-Конечно, поможем. Крепись.
После разговора с Петровой я ещё некоторое время просидела возле телефона. Мне казалось ужасным, что Толик в реанимации. Толик, такой спокойный и незлой, при смерти! А если он умрёт? Будет ли Татьяна соблюдать все положенные ритуалы? Хотя с ней Ирина Петровна, которая наверняка позаботится о достойном погребении.
Я вдруг ясно почувствовала, как важно человека похоронить по всем православным обычаям.
***
Хоронили Толика через неделю. Его мама очень сильно убивалась и причитала. На её горе трудно было смотреть, не расплакавшись. Татьяна вся опухла от слёз и не отходила от своей мамы.
На поминках говорили много хорошего о Толике, и это было правдой.
Его родители молча слушали похвалы в адрес сына и утирали слёзы, как вдруг мама Толика резко повернулась в сторону, где сидела Татьяна, и резко крикнула:
-Ты виновата!
Дело в том, что кто-то за столом, может сама Татьяна, бросила в адрес Толика упрёк, вспомнив его измену. Сказан этот упрёк был тихо, но родители Анатолия услышали.
-В чём я виновата?! – возмутилась Петрова.
-Ты его в гроб свела!
-Сам он себя в гроб свёл. Не шлялся бы по бабам, жил бы сейчас и здравствовал!
-Дрянь!
-Сама дрянь!
Присутствующие молчали, шокированные этой руганью, а Таня уткнулась в плечо Воскобойниковой и горько рыдала...
***
Домой мы с Андреем шли в полном молчании. Меня словно сковало дурным предчувствием беды. Я никак не могла понять, откуда пришло это ощущение. Откуда пришло и отчего я так волнуюсь за Марину, за Игоря, за Татьяну? Умер Толик, но казалось, что эта беда не последняя.
Угнетали и мысли о ссоре Петровой со свекровью. Когда Татьяна жаловалась мне, возмущенная тем, что мать Толика упрекает её в смерти сына, я не знала, как утешить подругу.
