Татьяна сидела верхом на чемодане и курила, стряхивая пепел прямо на пол и наблюдая, как сквозняк уносит его к двери и дальше, в длинный общий коридор, выложенный неровными досками с облупившейся грязно-коричневой краской. Она боялась поднять глаза, не желая видеть ободранные обои времен кукурузной экспансии. Примерно на высоту человеческого роста все стены были заляпаны жирными пятнами. Из потолка в жутких желто-зеленых разводах и подтеках сиротливо торчали два оголенных провода. Когда-то, наверное, здесь висела лампа с оранжевым абажуром.
Окно было распахнуто настежь уже с полчаса, но затхлая вонь не уходила. Совершенно матовые оконные стекла покрывал толстый многолетний слой какой-то липкой субстанции.
Конечно, неплохо было бы сначала сделать хоть какой-то ремонт, а уже потом переезжать. Но договор обмена был составлен однозначно: утром — переезд, вечером — деньги.
Слава богу, бывшему владельцу вся эта возня в обменной конторе надоела не меньше, чем им, и деньги он отдал вчера, взяв с них слово, что сегодня квартира освободится.
Вся мебель была сгружена к стене; мебель заняла добрую половину комнаты. Грузчики, конечно, сразу уехали, вверив Сережиным заботам мешки, ящики и чемоданы.
Татьяна расстегнула свою сумочку и потрогала толстую пачку иностранных дензнаков. Двадцать тысяч долларов. Доплата за их переезд в эту странную коммуналку на самой окраине города. На первый взнос за операцию теперь не хватало трех тысяч. И ресурсов — никаких. Кира просто растворилась — точно кусок рафинада. На работе не появляется, дома телефон не отвечает. Позавчера Сергей ездил на дачу — все закрыто, соседи никого не видели.
Татьяна подошла к окну и швырнула вниз окурок. Отсюда, с девятого этажа, совсем рядом казалась Московская кольцевая дорога. Даже гул грузовиков слышен. Внизу, под окном, в углу широкой асфальтированной площадки, приютились два древних отечественных автоинвалида. Она вспомнила их уютный зеленый двор с чистенькой детской площадкой, где они с Илюшкой провели столько счастливых дней. На глаза навернулись слезы.
— Слышь, соседка, знакомиться-то будем? Или как?
На пороге комнаты, подбоченившись, стояло неопределенного пола и возраста существо, одетое настолько нелепо, что Татьяна невольно улыбнулась. Грязный засаленный махровый халат с разноцветными заплатами на локтях и еще в нескольких местах был запахнут на мужскую сторону, однако где-то в районе груди обнаруживались две выпуклости, указывающие на принадлежность к прекрасной половине человечества. Из-под халата виднелись голубые мужские кальсоны, чуть прикрывающие устрашающего вида кроссовки с неровно приклеенным гордым логотипом «Адидаса».
