Рус бежал, на ходу сбрасывая верхнюю одежду, провалился, нырнул следом и только успел углядеть темное пятно опускавшегося вниз тела. Течение поволокло Полисть в сторону от полыньи. Выныривать и вдыхать было некогда, Рус вспомнил свое долгое сидение под водой, напрягся и, оттолкнувшись, все же добрался до жены. Но они оказались довольно далеко от свободной воды, потому потребовались отчаянные усилия, чтобы вернуться до нее и вынырнуть. Рус с усилием приподнял Полисть над водой, чтобы хоть чуть глотнула воздуха, и почувствовал, что все зря, жена мертвым грузом повисла в руках. Но бороться он не перестал: вытолкнул Полисть на лед, сам оставаясь в воде. Ему выбираться нельзя, тонкий лед не выдержал бы обоих.
А навстречу уже осторожно продвигались Даля с Порусью, распластавшись и толкая перед собой большие ветки.
– Держись, Полисть, тебя вытащат.
Но призыв был ненужным, женщина не шевелилась. К ней подползла Порусь, потому как была самой легкой из всех, находившихся на берегу, как клещ вцепилась в одежду Полисти и потащила к берегу, с трудом отталкиваясь от скользкого льда. И все же лед проломился и под ней. Тогда Порусь, уже по грудь в воде, принялась толкать женщину перед собой. Ноги и руки сводило от холода, но Порусь не замечала ничего. Чуть ближе к берегу девочке бросились помогать и остальные. Конечно, лед проломился окончательно, и последние шаги добирались уже по колено в воде.
От жилья, услышав крики, к ним бежали мужчины. Рус выбрался из воды сам, но в тепло, как требовали, не ушел. Он склонился над бездыханной женой:
– Зачем, Полисть?..
Если честно, то ни для кого не было секретом зачем – чтобы освободить мужа. Но тот не рвался на свободу, Полисть зря выдумывала себе разные глупости.
Кончилось все тем, что Полисть похоронили, но Рус этого не видел. Барахтанье в ледяной воде не прошло даром, и он слег в горячке. В бреду уговаривал Полисть не ревновать, не уходить, оставляя его одного…
Немного пришедшая в себя после купания в ледяной воде Порусь поила его отваром, вытирала горячечный пот с чела и с тоской слушала бормотание. Ну почему она так мала и нехороша собой? Князь полюбил красавицу Полисть и даже глазом не вел на нее саму, больше похожую на тонконогого недавно рожденного олененка, чем на девушку. Порусь вспоминала, как они рядом лепили горшки и у Руса не сразу получалось, как собирали вместе с Илмерой травы еще два года назад, а Рус совал свой любопытный нос, смеша сестру, как однажды вместе плели большой жгут из кожаных полосок, держа за разные концы. Порусь не удержала, и жгут скрутился кольцами, пришлось долго распутывать. Рус смеялся над корявыми руками девочки. Небось над Полистью не смеялся… Даже тогда, когда у той совсем не получалось или выходило плохо, не смеялся. Родовичи это видели и понимали, что князь любит, потому готов простить жене даже ее бесплодие.
