— Господин инженер, господа из Оденсберга!
Эгберт оглянулся, ожидая увидеть экипаж Дернбурга, часто приезжавшего посмотреть, как идут дела, и вдруг от неожиданности так сильно вздрогнул, что старик удивленно посмотрел на него. На въезде в долину он увидел Эриха Дернбурга и Цецилию Вильденроде верхом на лошадях. Должно быть, лошади испугались взрыва, а потому грум, сойдя на землю, крепко держал их под уздцы. Эгберт быстро овладел собой и пошел навстречу приехавшим. Эрих приветливо протянул ему руку.
— Мы сдержали слово, Эгберт, и приехали без предупреждения. Ты позволишь нам посмотреть на твои владения?
— Як вашим услугам, — ответил Рунек, кланяясь девушке, грациозно спрыгнувшей с седла, едва дотронувшись до руки жениха.
— Мы остановились в Радефельде и заглянули через открытые окна в ваше жилище, господин Рунек, — сказала она. — Господи, что за обстановка! Неужели вы действительно собираетесь прожить так все лето?
— Почему же нет? Мы, инженеры, — кочевой народ; нам надо уметь жить где попало.
— Но ведь в Оденсберге у тебя прекрасная квартира, а экипаж всегда к твоим услугам, — заметил Эрих. — Почему бы тебе не жить там?
— Потому что тогда мне придется ежедневно терять три часа На дорогу сюда и обратно. У меня в Радефельде книги и работа; Все остальное меня не очень интересует.
— Да, ты спартанец и физически, и нравственно, — со вздохом сказал Эрих. — Хотел бы я быть похожим на тебя, но, к сожалению, о подражании и думать нечего. Я слишком избаловался на юге и вот теперь расплачиваюсь.
Он вздрогнул как от озноба. Очевидно, он страдал от климата своей родины, не желая признаться в этом даже самому себе; он был бледен и нездоров на вид, а прогулка верхом, казалось, больше утомила, чем доставила ему удовольствие. Тем более бросался в глаза цветущий вид его невесты. Для нее продолжительная и быстрая езда была игрушкой, и она с большой досадой подчинялась необходимости ради Эриха придерживать лошадь. Впрочем, она была в прекраснейшем настроении и даже к Эгберту отнеслась чрезвычайно любезно; ни один взгляд, ни одно слово не напоминали об их стычке при первой встрече.
Рабочие почтительно кланялись молодым господам; их взгляды с восторгом следили за невестой; красота Цецилии и здесь произвела фурор, только Рунек казался нечувствительным к ней. Он сопровождал своих гостей, подробно объясняя непонятное, но по отношению к баронессе Вильденроде хранил прежнюю сдержанность и обращался в основном к Эриху, хотя не нашел в нем особенно внимательного слушателя; молодой наследник выказывал лишь вялое, полувынужденное участие ко всем этим вещам, которые, казалось бы, должны были интересовать его больше всего.
