— Это неправда! — страстно воскликнул Эгберт. — Ты сам знаешь, что лжешь! Дернбург работает больше чем я или ты, а отдыхает только в кругу своей семьи. Раз и навсегда говорю тебе, я не потерплю, чтобы в моем присутствии клеветали на этого человека!
— Ого! Вот каким тоном ты заговорил! — раздраженно воскликнул Ландсфельд. — Ты защищаешь его от нас? Скажите, пожалуйста! Видно, барская-то жизнь делает покладистыми тех, кто однажды попробует ее!
— Берегись, как бы я не доказал тебе, что я менее всего соответствую эпитету «покладистый»! Повторяю тебе, я не потерплю подобных разговоров, тем более что они совершенно не относятся к нашему делу. Или ты откажешься от этих необоснованных обвинений против Дернбурга, или… я не переступлю больше твоего порога, а свое жилище уж я сумею защитить от обвинителей, которых не желаю слышать.
Ландсфельд равнодушно пожал плечами.
— Другими словами, ты хочешь вышвырнуть меня за дверь? Весьма любезно и по-товарищески! Но не будем спорить из-за этого; у нас вообще не принято говорить друг другу комплименты. Так ты будешь на предстоящем собрании?
— Да, — сурово и сердито ответил Эгберт.
— Хорошо, я полагаюсь на твое слово. Будут обсуждаться важные дела; мы ждем нескольких товарищей из Берлина, и тебя, конечно, по головке не погладят за твою бездеятельность. Итак, через неделю! — Ландсфельд кивнул головой и ушел. Выйдя из дома, он обернулся и бросил злой взгляд назад. — Если бы ты не был так нужен нам! — пробормотал он. — Но здесь, в Оденсберге, без тебя невозможно обойтись. Однако подожди, мой милый, мы еще выбьем из тебя спесь!
Эгберт остался один посреди комнаты со сжатыми кулаками и нахмуренным лбом; очевидно, в его душе происходила борьба противоречивых чувств. Вдруг он выпрямился и топнул', как будто хотел силой положить конец этой борьбе.
— Нет, нет и нет! Я сам выбрал этот путь и должен идти по нему до конца…
В долине Радефельда стоял гул; всюду рыли землю, взрывали скалы, деревья и кусты падали под топорами; неутомимые труженики достигли уже подошвы горы Бухберг, сквозь которую предполагалось проложить туннель. Рунек стоял на возвышении, руководя оттуда взрывом большой скалы. По сигналу рабочие отбежали от места, где была заложена взрывчатка; раздался глухой удар, и каменная стена раскололась; часть ее осталась стоять, другая — обрушилась. Группа рабочих, собравшихся у подошвы холма, двинулась вперед; Рунек тоже сошел с места, чтобы вблизи осмотреть результаты взрыва, но в это время к нему подошел старик-надсмотрщик и доложил:
