В 1940 году ЦК освободил от должности наркома авиационной промышленности М. М. Кагановича именно по причине некомпетентности и несоответствия должности. Официальная формулировка так и звучала: «как не справившегося»[68]. А ведь Каганович был ближайшим соратником Сталина чуть не с самого первого дня, и тем не менее Сталин, отзываясь о Кагановиче как о наркоме авиационной промышленности, сказал: «Какой он нарком? Что он понимает в авиации? Сколько лет живет в России, а по-русски как следует говорить не научился!». Тут мне вспомнился один эпизод. Незадолго до того М. М. Каганович при обсуждении вопросов по ильюшинскому самолету выразился так «У этого самолета надо переделать „мордочку“». Сталин прервал его: «У самолета не мордочка, а нос, а еще правильнее – носовая часть фюзеляжа. У самолета нет мордочки. Пусть нам лучше товарищ Ильюшин сам доложит»[69]. Как видите, никакие дружеские отношения, давнее сотрудничество не помогли Кагановичу удержать за собой должность наркома. И, что характерно, Сталина совершенно не мучила совесть, не возникало бессонницы из-за подобных увольнений и перемещений сотрудников и соратников. Что и является единственно верным: о каких муках совести может идти речь, если сотрудник некомпетентен или соратник не справляется с порученной работой? Поэтому руководители, испытывающие дискомфорт по подобному поводу, должны немедленно от таких чувств избавляться. Девиз руководителя: «Работа – прежде всего! Компетентность – превыше всего!».
Еще одна проблема – излишняя стеснительность руководителя по отношению к сотрудникам. Работники некоторых компаний, которым задавался вопрос: «Что вам не нравится в вашем руководителе?», отвечали, что иногда сложно понять, чего же руководитель хочет: он не может ясно отдать приказ, потому что все время пытается не приказать, а попросить. Причем опрашиваемые отнюдь не были сторонниками хамства со стороны руководителя, да и вообще, когда у них спрашивали: «Приветствуете ли вы резкое обращение со стороны руководителя?», дружно отвечали: «Нет». Но когда речь заходила о требовательности со стороны руководителя, то оказалось, что сотрудники ничего не имеют против, если руководитель требователен – лишь бы эта требовательность была справедливой.
А. И. Шахурин вспоминает беседу со Сталиным, которую он считал важным уроком, настроившим целый наркомат на «очень деловой лад во всем»[70]: «Это произошло после того, как я был назначен наркомом. Меня вызвал Сталин, что называется, с порога, как только я вошел в кабинет, обрушился с упреками, причем в очень резком тоне: почему, почему, почему? Почему происходят такие-то события на таком-то заводе? Почему отстает это? Почему не делается то-то? И еще много разных „почему“. Я настолько опешил, что еле вымолвил: „Товарищ Сталин, вы, может быть, упустили из виду, что я всего несколько дней на этой должности?“. И услышал в ответ: „Нет, нет, нет. Я ничего не упустил. Может быть, вы мне прикажете спрашивать с Кагановича, который был до вас на этой работе? Или чтобы я подождал еще год или полтора? Или даже месяц? Чтобы эти недостатки имели место? Чтобы я никого не трогал? С кого же я должен спрашивать о том, что делается не так в авиационной промышленности и не в таком темпе?“. Совершенно пораженный сначала этим разговором, после некоторого раздумья я понял, что Сталин не только хотел с меня спросить, но и хотел, чтобы я так же спрашивал с других – требовательно, резко, со всей твердостью подходил к вопросам, которые решала в то время авиаиндустрия»
