Он мгновенно отреагировал на это.
— Я причинил тебе боль? — едва слышно спросил он.
— Удовольствие превыше боли, — шепотом ответила Дженни. А потом добавила: — Я люблю тебя, Мэтт.
Услышав это, он нахмурился и некоторое время хранил молчание, а потом произнес:
— Я сделаю так, что у тебя всегда все будет хорошо. Обещаю.
Затем, углубившись в ее недра, он начал любовный танец, от которого ее сердце заколотилось, как бешеное.
Затем Дженни ощутила, что сейчас взлетит на вершину блаженства.
— Мэтт… прошу тебя…
— Обещаю… всегда доставлять тебе удовольствие, такое же, как получаю сам. Произошедшее сегодня не только останется у тебя в памяти, но будет продолжаться вечно.
— Ты способен это продлить?
Однако тихий прерывающийся голос Дженни был в следующий момент заглушен ее же собственными выкриками, сопровождавшими всплеск страсти, когда он полностью погрузился в нее, и они оба взлетели на вершину блаженства.
Когда сладкие судороги любви завершились, они некоторое время лежали без движения в объятиях друг друга, поэтому Дженни очень удивилась и даже чуточку испугалась, когда он, с силой сжав ей руки, прошептал:
— Мне необходимо кое-что сказать тебе, Дженни. Слушай меня и не перебивай, пока не закончу. И не сердись. — Секунду помолчав, он повторил: — Не сердись, очень прошу тебя.
Хотя от подобной преамбулы Дженни бросило в дрожь, она молча ждала, когда он заговорит.
Саманта ехала по направлению к городу. Мэтт прогнал ее, иначе говоря, поступил с ней, как с врагом. Но поскольку ей удалось наконец выяснить, как происходили ограбления банков, она намеревалась дать ход полученной информации вне зависимости от обуревавших ее чувств.
А какие, собственно, чувства она испытывала?
Поскольку этот вопрос являлся самым главным, Саманта даже потянула за поводья, чтобы замедлить бег лошади. От высокой влажности в атмосфере у девушки на коже выступили бисеринки пота, блузка прилипла к груди, и ей пришлось оттянуть материю от тела. При этом она вспомнила, что Мэтт в эту ночь любил ее так страстно, что она…
Вспоминать дальше ей не хотелось, тем более на горизонте уже показался Уинстон, а у нее в голове все еще царила сумятица. Нужно было срочно придумать какой-нибудь план, имея при этом в виду, что Мэтг знает о ее желании проявить себя, чтобы поступить в агентство Пинкертона.
Но теперь она знала и его тайну. Обдумав все перипетии этого дела, девушка задалась вопросом, почему мысль о братьях-близнецах раньше не приходила ей в голову.
