— Неужели? В таком случае скажи, кому мне верить: парню, который неделю назад удрал от меня, бросил в одиночестве в пустынной аллее, или мужчине, который лишь под дулом пистолета вынужден был отказаться от домогательств по отношению к моей скромной особе. Или, быть может, я должна верить тебе нынешнему — то есть человеку, разговаривающему со мной в данный момент?
— Я пришел сюда сегодня вечером только потому, что ты мне угрожала.
— Начало хорошее. Ну давай, выкладывай, какие еще приятные слова ты для меня заготовил.
Мэтт неожиданно повысил голос:
— Я не позволю тебе разрушить все то, ради чего мне приходится вкалывать от зари до зари!
— Что ты имеешь в виду?
Мэтт клацнул зубами, как затвором револьвера.
— А то, что я работаю как проклятый, чтобы оплатить долги фермы, оставленной мне отцом. Дабы… дабы получить потом возможность жениться на Дженни.
Слова резанули ее словно ножом, и она, не удержавшись, брякнула:
— То есть на той простушке, которую ты именуешь своей невестой?
— Дженни — прекрасная женщина и отличный друг.
— А как любовница она тоже на самом высоком уровне?
Нижняя челюсть Мэтта снова будто окаменела.
— Кажется, я задала тебе вопрос…
— А я не хочу на него отвечать — вот и все.
— Ах, вот в чем дело… Ты никогда не занимался с ней любовью, не так ли? — Сказав это и осознав, что она угодила точно в яблочко, Саманта почувствовала необычайное облегчение и, перейдя на шепот, осведомилась: — А может, ты никогда и не хотел ее по-настоящему?
— Я люблю Дженни. Как я уже говорил, она прекрасный надежный друг, и со временем из нее выйдет образцовая жена.
— Ты действительно ее любишь?
— Да, я люблю ее.
— Но хочешь ли ты ее как женщину? — прошипела Саманта, вглядываясь в помрачневшее лицо Мэтта. Неожиданно она поняла, что перегнула палку, и заговорила с ним более мягко, хотя все так же настойчиво. — Позволь уточнить некоторые детали. Хочешь ли ты ее так, как хочешь меня?
Лицо Мэтта стало наливаться краской, и, прежде чем ответить ей, его губы едва заметно шевельнулись, произнеся то ли неслышное ругательство, то ли проклятие.
— Я уже говорил тебе и скажу еще: ты играешь с огнем.
— Ты не ответил на мой вопрос.
После минутного молчания, показавшегося Саманте вечностью, Мэтт тихо произнес:
— Я думал, ты позвала меня сюда, чтобы поговорить…
— Как ты мог заметить, мы именно этим и занимаемся — то есть разговариваем.
— Это ты разговариваешь — задаешь разные вопросы, на которые мне вовсе не хочется отвечать.
