— Что ты будешь делать? — прошептала Мэдселин, чувствуя, как кровь застывает у нее в жилах.
Изабелла пробормотала что-то невразумительное, и все взгляды сразу же устремились к ней. Невозможно было поверить в то, что она умирает.
— Ребенок сам не выйдет, — без обиняков заявила Бронвен. Она присела на край койки и принялась осторожно вытирать исхудалое лицо Изабеллы. — Его надо вырезать — это единственная возможность сохранить ему жизнь.
— Но это значит убить Изабеллу! — Ужас охватил Мэдселин. «Это не может быть правдой!»
— Другого выхода нет, — тихо повторила Бронвен. — Такова ее судьба. Решение должно быть принято в течение часа. Через час оба будут мертвы.
Изабелла подняла веки. Мутные карие глаза повернулись к Бронвен, оценивающе остановились на ней, потом отыскали Мэдселин.
— Спасите ребенка, — слабо прошептала она. — Вы должны спасти ребенка.
Наклонившись ближе к Изабелле, Мэдселин взяла ее холодную ладонь в свою.
— Ты не умрешь, Изабелла. Ты очень сильная.
Изабелла де Вайлан собрала остатки сил и выдавила скупую улыбку.
— Эта женщина права, Мэдселин. Приказываю тебе спасти ребенка. — Потом, обернувшись к Бронвен, она схватила ее за руку. — Я вручаю тебе свою жизнь. Спаси моего ребенка и позаботься о нем как следует.
Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, и Мэдселин чувствовала, что они словно находятся в каком-то ином мире. Между этими двумя женщинами происходило нечто такое, что исключало всех остальных. И все же Мэдселин не видела в такой жертве никакого смысла.
Бронвен, однако, все прекрасно понимала.
— Не надо взваливать ответственность на меня, — почти выкрикнула она. — Я не хотела приезжать. — Она собралась, было встать, но Изабелла по-прежнему удерживала ее за руку и даже крепче вцепилась в нее.
— Ты не можешь отказать, — неумолимо ответила она. — А теперь пришлите мне священника.
Пока отец Падрэг уединился с Изабеллой и Агнессой, Мэдселин отвела Бронвен в тихую комнату, чтобы приготовить все необходимое. Несмотря на взбалмошный характер и вроде бы неряшливый вид, Бронвен очень аккуратно и умело обращалась с травами и дозами снадобий. Наконец она вынула небольшой нож из кожаной сумки, висевшей у нее на поясе, и извлекла его из ножен. Клинок сверкнул в неверном свете факелов, и Мэдселин содрогнулась.
— Он должен быть очень острым. — С этими словами Бронвен сунула нож в пламя прикрепленного к стене факела.
— А ты можешь спасти ее от боли? — тихо спросила Мэдселин, заворожено глядя на клинок.
