Только тут Мэдселин осенило, что Бронвен являлась самым действенным орудием в руках Генри Орвелла, если он и впрямь такое чудовище, каким его рисует Эдвин. Он ведь предложил услуги Бронвен, не колеблясь ни секунды, — значит, либо искренне хотел помочь, либо решил использовать травницу в качестве шпионки.
В течение нескольких часов, проведенных в седле, Мэдселин размышляла над этим вопросом. «Разве мог Ги дружить с предателем? Генри Орвелл показался мне таким милым и порядочным, что и вправду трудно думать о нем плохо. А он назвал Эдвина предателем».
Мэдселин потерла виски: голова у нее разрывалась. Несмотря на свою ненависть к английской расе, она не могла не признать, что слишком много людей, которым она доверяла, высоко ценили Эдвина Эдвардсона. «Надо действовать осторожно».
Бронвен остановилась возле двери Изабеллы, словно страшась войти.
— А что будет со мной, если она умрет? — спросила она, откинув волосы за плечи.
Мэдселин пристально посмотрела на нее.
— Ничего, — в сердцах ответила она и рывком распахнула дверь.
Агнесса подняла голову и приложила палец к губам. Изабелла спала.
В комнате стояла неописуемая жара, и Бронвен небрежно стряхнула с себя свой красивый плащ и бросила его на ковер. А потом приблизилась к кровати.
Она принялась не спеша осматривать Изабеллу, тихонько задавая вопросы на местном наречии. Чаще всего Агнесса в ответ кивала головой. Мэдселин с грустью отметила, что Изабелле не стало лучше.
Наконец Бронвен откинула одеяло и положила свои ловкие смуглые пальцы на вздутый живот Изабеллы. Склонив голову, она несколько минут прислушивалась к движениям младенца. Мэдселин слышала только потрескивание дров в камине да конское ржание на дворе.
Бронвен медленно выпрямилась и нежно провела рукой по телу Изабеллы. С непроницаемым лицом она положила одеяло на место и, не сказав ни слова, медленно подошла к столу, чтобы налить себе бокал вина. Мэдселин и Агнесса обеспокоено наблюдали за ней, негодуя, что она заставляет их так долго ждать.
Вытерев губы рукавом, Бронвен повернулась к ним.
— Я ничего не могу сделать для вашей госпожи. Она не переживет нынешнюю ночь, и никакая сила на свете не сможет ее спасти. — Эти жестокие слова эхом разнеслись по жарко натопленной комнате. Мэдселин, не веря своим ушам, тупо смотрела то на Бронвен, то на Изабеллу.
— Ты лжешь! — наконец воскликнула она. — Наверняка ты что-нибудь можешь сделать.
— Я могу сохранить жизнь ребенку, но это будет зависеть от тебя. — Бронвен повернулась к спящей. — Ваша госпожа почти мертва. Она живет только благодаря исключительной силе воли. Если я сейчас буду действовать, ребенок выживет.
