— Знаете, это забавно… Вчера вечером один человек сказал мне, что я не подхожу для этого места.
— Каждый принадлежит к своему классу, — с улыбкой заметил доктор Бушнелл.
— Ну вот, теперь и вы бросили в меня снежком… За свою любезность вы хотите какого-то одолжения?
Доктор засмеялся и допил кофе. Бросив взгляд на часы, он кивнул:
— Хочу. Устрой мне побольше приглашений на обед в «Белые дубы», хорошо? У них лучший повар в округе, а я никогда не отказываюсь от приличной еды.
Рошель рассмеялась:
— Сделаю, что смогу, доктор Бушнелл.
— Завтра я с тобой там увижусь — люблю инструктировать новых сиделок на месте. Надеюсь, что ты выдержишь до конца — мне уже надоело дрессировать медсестер для этого старого брюзги, моего пациента.
Его тон совсем не соответствовал словам, и Рошель спросила:
— Вы хорошо знаете мистера Митчела?
— О, достаточно хорошо. — Доктор Бушнелл улыбнулся. — Мы старые друзья. Вместе прошли долгий путь. И это — вторая причина, почему я выбрал тебя. Я хочу для него самого лучшего. Ну, девочка моя, увидимся еще. Я пошел.
Он удалился, оставив за собой хвостик дыма от своей трубки. Несколько минут Рошель тихо сидела, обдумывая услышанное, затем, взглянув на часы, поняла, что уже пора и ей приступить к своим обязанностям. Это ее последний день с миссис Эндрюс и последний день в городском госпитале. Если, конечно, дела пойдут нормально в «Белых дубах». Но она решила, что все будет хорошо!
Работа шла, как обычно, по заведенному порядку, и, когда день закончился, Рошель с неподдельной теплотой попрощалась с миссис Эндрюс — любая сиделка всегда привязывается к своим пациентам. В чеке, выписанном миссис Эндрюс, значилась более чем щедрая сумма, и к нему еще прилагался красиво завернутый подарок.
— Вы были такой замечательной сиделкой, мисс Роджерс, — сказала миссис Эндрюс. — Не могу даже выразить, что для меня это значило…
— Я рада, что дела у вас теперь идут так хорошо. На следующей неделе вы будете дома.
— У вас уже есть новый пациент?
— Да.
— Ну, желаю вам удачи.
— Мне, вероятно, она очень понадобится, — прошептала Рошель.
Весь день она думала о Билле Лансее. Каждый раз, когда у них что-то не ладилось, девушка чувствовала себя неловко. Ей не хотелось в этом признаваться, но она всегда полагалась на Билла. Он был единственным во всем мире человеком, которому можно было довериться без вопросов. Теперь между ними встали неясная обида, какая-то недосказанность, и это, как камень в туфле, причиняло Рошель острую боль.
